— Солнышко жжет? — ехидно спросил я. Костя
поморщился:
— Давит. Висит в небе, как утюг… Скажешь, тебе
не жарко?
— Жарко, — признался я. — Но это другой жар.
— Давай без колкостей! — попросил Костя. Сел
на песок, брезгливо отбросил из-под ног окурок. — Я теперь только ночами
купаюсь. Но ведь пришел… с тобой поговорить.
Мне стало стыдно. Передо мной сидел угрюмый
молодой мужик, даром что неживой. Но я же помнил хмурого подростка, мнущегося у
двери моей квартиры. «Вы меня не должны в гости звать, я же вампир, я тогда
смогу ночью прийти и вас укусить…»
И достаточно долго этот мальчик держался. Пил
свиную и донорскую кровь. Мечтал снова стать живым. «Как Пиноккио» — видимо,
прочитав Коллоди, нашел он верное сравнение.
Если бы Гесер не отрядил меня охотиться на
вампиров…
Нет, чушь. Природа взяла бы свое. И Костя
получил бы лицензию.
И все равно я не вправе над ним издеваться. У
меня есть огромное преимущество — я живой.
Я могу без стыда подходить к старикам. Именно
без стыда — потому что Витезслав лукавил. Не страх и не отвращение отталкивали
его от старушки.
Стыд.
— Извини, Костя, — сказал я и лег рядом на
песок. — Давай поговорим.
— Мне кажется, постоянные жильцы «Ассоли» ни
при чем, — мрачно начал Костя. — Клиент среди тех, кто там бывает эпизодически.
— Придется всех проверить… — фальшиво вздохнул
я.
— Та еще работенка. Надо предателя искать.
— Так мы ищем.
— Вижу я, как ты ищешь… Что, понял, что это
кто-то из ваших?
— С какой стати! — возмутился я. — Вполне
возможно, что Темный прокололся…
Некоторое время мы обсуждали ситуацию. К
одинаковым выводам мы, похоже, пришли одновременно.
Вот только сейчас я был на полшага впереди. И
помогать Косте не собирался.
— Письмо отправили в той куче писем, что
принес на почту строитель, — не подозревая о моем коварстве, говорил Костя. —
Это легче легкого. Все эти гастарбайтеры живут в старой школе, там у них
общежитие. На первом этаже, на столе дежурного, складывают все письма. Утром
кто-нибудь идет на почту и их отправляет. Иному не представляет никаких трудов
зайти в общежитие, отвести глаза дежурному… или просто дождаться, когда тот по
нужде отойдет. И бросить письмо в общую кучу. Все! Никаких следов.
— Просто, и надежно, — согласился я.
— В духе Светлых, — поморщился Костя. —
Загребать жар чужими руками.
Почему-то я не обиделся. Только насмешливо
улыбнулся и перевернулся на спину, глядя в небо, в ласковое желтое солнышко.
— Ладно, мы тоже так делаем… — буркнул Костя.
Я молчал.
— Ну что, скажешь, никогда не использовали
людей для своих операций? — возмутился Костя.
— Бывало. Использовали, но не подставляли.
— Так и здесь Иной людей не подставил, только
использовал, — непоследовательно заявил Костя, совсем забыв о «загребании
жара». — Вот я думаю… имеет смысл идти дальше по этому следу? Пока предатель
заметает все следы очень надежно. Будем гоняться за призраком…
— Говорят, пару дней назад двум охранникам
«Ассоли» что-то страшное почудилось в кустах, — сказал я. — Они даже стрельбу
открыли.
У Кости загорелись глаза.
— Ты уже проверил?
— Нет, — сказал я. — Я же замаскирован,
никаких возможностей.
— Можно я их проверю? — жадно спросил Костя. —
Слушай, я отмечу, что это ты…
— Проверяй, — разрешил я.
— Спасибо, Антон! — Костя расцвел в улыбке,
довольно чувствительно ткнул меня кулаком в плечо. — Все-таки ты правильный
мужик! Спасибо!
— Выслуживайся, — не удержался я, — может, еще
лицензию вне очереди получишь.
Костя сразу замолчал, помрачнел. Уставился на
реку.
— Сколько людей ты убил, чтобы стать высшим
вампиром? — спросил я.
— Тебе-то какая разница?
— Так… интересно.
— Подними как-нибудь свои архивы и посмотри, —
криво улыбнулся Костя. — Неужели сложно?
Это, конечно, было несложно. Но я никогда не
смотрел досье на Костю. Не хотел я этого знать…
— Дядя Костя, давай панамку! — требовательно
пискнули рядом. Я покосился на маленькую, лет четырех, девочку, подбежавшую к
Косте. И впрямь — заморочил ребенка, панамку отобрал… Костя послушно стянул с
головы панамку, отдал девочке.
— Ты вечером снова придешь? — поглядывая на
меня и надувая губки, спросила девочка. — Сказку расскажешь?
— Угу, — кивнул Костя.
Девочка просияла и побежала к молодой женщине,
собиравшей в сторонке вещи. Только песок из-под пяток забрызгал…
— Да ты сдурел! — рявкнул я, вскакивая. — Я
тебя прямо здесь в прах развею!
Наверное, у меня было очень страшное лицо.
Костя торопливо выкрикнул:
— Ты чего? Ты чего, Антон? Это моя племянница
двоюродная! Ее мать — моя сестра! Они в Строгино живут, я у них эти дни гощу,
чтоб через весь город не мотаться!
Я осекся.
— Что, решил, я из нее кровь сосу? — все еще
опасливо глядя на меня, спросил Костя. — Иди, проверь! Никаких укусов! Племяшка
это моя, понятно? Я за нее сам кого хочешь в землю зарою!
— Тьфу, — сплюнул я. — А что я мог подумать?
«Вечером снова придешь», «сказку расскажешь»…
— Типичный Светлый… — уже спокойнее сказал
Костя. — Раз я вампир, так сразу — скотина, да?
Наше хрупкое перемирие не то чтобы кончилось,
но превратилось в нормальную холодную войну. Костя злился, а я сидел и ругал
себя за слишком поспешные выводы. На детей моложе двенадцати лицензии не
выдают, а Костя не такой дурак, чтобы охотиться без лицензии.
Но вот… заклинило.
— У тебя же дочка, — вдруг сообразил Костя. —
Такая же, да?
— Моложе, — ответил я. — И лучше.
— Ясное дело, раз своя, так лучше, —
ухмыльнулся Костя. — Ладно, Городецкий. Я все понял. Забыли. И спасибо тебе за
наводку.
