Мне стало стыдно. Кем бы он ни был, пражский
вампир из Инквизиции, но сегодня его с плеском и брызгами окунули в грязную
лужу. Первый раз я видел опозорившуюся Инквизицию. Даже Гесер… не то чтобы он
их боялся, но признавал непреодолимой силой.
И вдруг переиграл. Легко и изящно.
Что-то изменилось в мире? Инквизиция стала
третьей стороной… лишь одной из сторон в игре? Темные, Светлые и Инквизиция?
Или Темные, Светлые и Сумрак?
Стеклянный чайничек с водой забурлил. Я разлил
кипяток по чашкам, расставленным на подоконнике. Выставил кофе, сахар, пакет
молока.
— Городецкий, ты понимаешь, что сегодня был
нарушен Договор? — неожиданно спросил Витезслав. Я пожал плечами.
— Тебе не обязательно отвечать, — сказал
Витезслав. — И так знаю, что ты все понял. Некто из Ночного Дозора Москвы
спровоцировал Инквизицию на неосмотрительные действия… после чего получил право
привлечь на сторону Света одного-единственного человека. Не думаю, что он
принесет Ночному Дозору много пользы.
Я тоже так не думал. Не станет Тимур Борисович
учиться пользованию Силой Сумрака. Получит он свое долголетие, получит
возможность совершать маленькие магические фокусы, видеть тайные умыслы деловых
партнеров, уворачиваться от пуль… Ему этого хватит. Ну, допустим, станет его
фирма регулярно перечислять на счет Ночного Дозора крупные суммы. И сам бизнесмен
подобреет, займется какой-нибудь благотворительностью… возьмет на содержание
белого медведя в зоопарке и десяток сирот в детском доме.
Все равно. Не стоила того ссора с Инквизицией.
— Бесчестно, — с горечью сказал Витезслав. —
Использование служебного положения в личных целях!
Я невольно фыркнул.
— Что-то смешное?
— Мне кажется, Гесер прав. Вы и впрямь
пересидели на бумажной работе.
— Значит, ты считаешь, что все было нормально?
— спросил Витезслав. — Нет повода для возмущения?
— Человек, пускай и не лучший на свете, станет
Светлым, — сказал я. — Теперь он никому не причинит зла. Наоборот. Так почему
же я должен возмущаться?
— Оставь, Витезслав, — тихо сказал Эдгар. —
Городецкий ничего не понимает. Он слишком молод.
Витезслав кивнул, отхлебнул кофе. Мрачно
сказал:
— Мне казалось, что ты отличаешься от всей
этой Светлой братии. Что тебе важна суть, а не форма…
И тут я завелся:
— Да, мне важна суть, Витезслав! А суть в том,
что ты — вампир! А ты, Эдгар, Темный маг! Не знаю, в чем вы усматриваете
нарушение Договора, но уверен — к Завулону бы претензий не было!
— Светлый маг… — процедил Витезслав. — Адепт
Света… Мы лишь храним равновесие, ясно? И Завулон попал бы под трибунал,
вздумай он сотворить такое!
Но меня сейчас было не остановить:
— Завулон много чего творил. Он пытался убить
мою жену. Он пытался убить меня. Он постоянно толкает людей к Тьме! Ты
говоришь, что кто-то из наших поступил нечестно, переиграв шулера? Так вот, это
может быть и нечестно, но правильно! Вы все время возмущаетесь, когда вам дают
сдачу вашей же фальшивой монетой… что ж, все легко изменить. Начните играть
честно.
— Твоя и наша честность — разные вещи, —
обронил Эдгар. — Витезслав, пойдем…
Вампир кивнул. Поставил недопитую чашку.
— Благодарю за кофе, Светлый. Возвращаю тебе
приглашение войти.
И оба инквизитора покинули мою квартиру.
Остался лишь молчаливый Костя, сидевший на подоконнике и допивавший кофе.
— Моралисты, — зло сказал я. — Или ты тоже
считаешь, что они правы?
Костя улыбнулся:
— Нет, почему же? Так им и надо. Давно
следовало сбить с Инквизиции спесь… мне лишь жалко, что это сделал Гесер, а не
Завулон.
— Гесер ничего не делал, — резко возразил я. —
Он же поклялся, ты слышал?
Костя пожал плечами:
— Не представляю, как он все устроил. Но это
его интрига. Не зря Завулон решил обождать. Хитер, хитер старый лис… знаешь,
что меня удивляет?
— Ну? — настороженно спросил я. Поддержка
Кости как-то не вдохновляла.
— Какая вообще между нами разница? Мы
интригуем, перетаскивая нужных нам людишек на свою сторону. И вы точно так же.
Захотелось Гесеру сделать сына Светлым — он и сделал. Молодец! Никаких
претензий у меня нет.
Костя улыбался.
— Как ты думаешь, кто был прав во второй
мировой войне? — спросил я.
— Это ты к чему? — теперь напрягся Костя, не
без оснований ожидая подвоха.
— А ты ответь.
— Наши были правы, — патриотично сказал Костя.
— Между прочим, некоторые вампиры и оборотни воевали! Двое даже получили Звезду
Героя!
— А почему правы именно наши? Сталин ведь тоже
не прочь был проглотить Европу. И мирные города мы бомбили, и музеи грабили, и
дезертиров расстреливали…
— Да потому что они наши! Потому и правы!
— Так вот, сейчас правы наши. А наши — Светлые.
— То есть ты так чувствуешь, — уточнил Костя.
— И возражений поэтому не приемлешь?
Я кивнул.
— Ха… — презрительно сказал Костя. — Ну хоть
один разумный довод роди!
— Мы кровь не пьем, — сказал я. Костя поставил
чашку на пол. Встал:
— Благодарю за гостеприимство. Возвращаю тебе
твое приглашение войти.
И я остался один — в большой пустой квартире,
наедине с недопитыми чашками, открытой микроволновкой и остывающей водичкой в
чайнике…
Зачем я ее в микроволновке грел?
Один-единственный пасс — и вода бы вскипела прямо в чашках.
Я достал телефон, набрал номер Светланы.
Телефон не отвечал. Наверное, пошла с Надюшкой гулять, а трубку опять забыла в
комнате…
На душе у меня вовсе не было так легко, как я
пытался показать.
Чем же мы все-таки лучше? Интригуя, сражаясь,
обманывая? Мне нужен этот ответ, в очередной раз нужен. И не от умницы Гесера,
привыкшего плести кружева из слов. И не от себя самого — себе я уже не верю.
Мне нужен ответ от человека, которому я доверяю.
А еще я должен понять, как Гесер обманул
Инквизицию.
