— Не дело, — согласился Гесер. Я не знал, есть
ли у Великого мага дети — такой информации не доверяют даже своим. Скорее
всего, есть. Наверное, он способен испытывать что-то вроде отцовских чувств. —
Антон, это ты позвонил Светлане?
— Нет, — я покачал головой. — Она с вами
связалась?
Гесер кивнул. И вдруг его прорвало — он
стукнул кулаком по столу и выпалил:
— Да что она себе вообразила? Вначале
дезертирует из Дозора…
— Гесер, у нас у всех есть право уйти в
отставку, — вставил я. Но Гесер и не подумал извиняться.
— Дезертирует! Волшебница ее уровня себе не
принадлежит! Не имеет право принадлежать! Если уж… если уж называется Светлой…
Потом воспитывает дочь как человека!
— Надя — человек, — сказал я, чувствуя, что
тоже закипаю. — Станет ли она Иной — ей самой решать… Пресветлый Гесер!
Шеф понял, что теперь и я на взводе. И тон
сменил:
— Ладно. Ваше право. Уклоняйтесь от борьбы,
ломайте девчонке судьбу… Как будет угодно! Но откуда эта ненависть?
— Что Света сказала? — спросил я.
Гесер вздохнул:
— Твоя жена позвонила мне. На номер телефона,
который не имеет права знать…
— Значит, и не знает, — вставил я.
— И сказала, что я собираюсь тебя убить! Что я
затеваю далеко идущий план по твоему физическому устранению!
Секунду я смотрел в глаза Гесеру. Потом
засмеялся.
— Тебе смешно? — с мукой в голосе спросил
Гесер. — Правда, смешно?
— Гесер… — я с трудом задавил смех. —
Простите. Можно говорить откровенно?
— Уж изволь…
— Вы самый большой интриган из тех, кого я
знаю. Покруче Завулона. Макиавелли по сравнению с вами — щенок…
— Макиавелли ты зря недооцениваешь, — буркнул
Гесер. — Так, понял, я интриган. Дальше?
— А дальше я уверен, что вы не собираетесь
меня убивать. В критической ситуации, быть может, вы мной пожертвуете. Ради
спасения соразмерно большого количества людей или Светлых Иных. Но чтобы так…
планируя… интригуя… Не верю.
— Спасибо, порадовал, — кивнул Гесер. Уязвил я
его или нет — непонятно. — Тогда что Светлана себе в голову вбила? Ты извини,
Антон… — Гесер вдруг замялся и даже отвел глаза. Но закончил: — Вы ребеночка не
ждете? Еще одного?
Я поперхнулся. Замотал головой:
— Нет… вроде как нет… нет, она бы сказала!
— Женщины иногда дуреют, когда ребенка ждут, —
буркнул Гесер и снова принялся перебирать свои стекляшки. — Начинают всюду
опасность видеть — ребенку, мужу, себе… Или, может, у нее сейчас… — но тут
Великий маг совсем смутился и оборвал сам себя: — Ерунда… забудь. Съездил бы к
жене в деревню, с девочкой поиграл, молочка попил парного…
— У меня же отпуск завтра кончается, —
напомнил я. Ох, что-то было неладно! — А я так понимаю, что работать предстоит
уже сегодня?
Гесер вытаращился на меня:
— Антон! Какая работа? Светлана пятнадцать
минут орала на меня! Будь она Темной — надо мной бы сейчас висело инферно! Все,
работа отменяется. Я продлеваю тебе отпуск на неделю — и поезжай к жене, в
деревню!
У нас, в московском отделении, говорят: «Трех
вещей не может сделать Светлый Иной: устроить свою личную жизнь, добиться
счастья и мира на всей Земле и получить отгул у Гесера».
Личной жизнью, если откровенно, я доволен.
Теперь вот и неделю отпуска получил.
Возможно, мир и счастье для всей Земли уже на
подходе?
— Ты не рад? — спросил Гесер.
— Рад, — признался я. Нет, перспектива
пропалывать грядки под бдительным взглядом тещи меня не вдохновляла. Зато —
Света и Надя. Надя, Наденька, Надюшка. Чудо мое двухлетнее. Человек, человечек…
Потенциально — Иная Великой силы. Такая Великая, что сам Гесер ей в подметки не
годится… Я представил себе подошвы Надькиных сандаликов, к которым вместо
подметок приколочен Великий Светлый маг Гесер, и ухмыльнулся.
— Зайди в бухгалтерию, тебе премию выпишут… —
продолжал Гесер, не подозревая, каким мысленным издевательствам я его
подвергаю. — Формулировку сам придумай. Что-нибудь… за многолетний
добросовестный труд…
— Гесер, что там за работа была? — спросил я.
Гесер замолчал и принялся буравить меня
взглядом. Не добился результатов и сказал:
— Когда я все расскажу, ты позвонишь Светлане.
Прямо отсюда. И спросишь — соглашаться тебе или нет. Хорошо? Про отпуск тоже
скажешь.
— Что стряслось?
Вместо ответа Гесер открыл стол, достал и
протянул мне черную кожаную папку. От папки ощутимо пахло магией — тяжелой,
боевой.
— Открывай спокойно, на тебя допуск поставлен…
— буркнул Гесер.
Я открыл папку — не допущенный Иной или
человек превратились бы после этого в горстку пепла. В папке лежало письмо.
Один-единственный конверт.
Адрес нашего офиса был аккуратно выклеен из
газетных букв.
Обратного адреса, разумеется, не было.
— Буквы вырезаны из трех газет, — сказал
Гесер. — «Правда», «Коммерсантъ» и «Аргументы и факты».
— Оригинально, — признался я. — Можно открыть?
— Открой, открой. Криминалисты уже все, что
могли, с конвертом сделали. Отпечатков никаких, клей китайского производства в
любом ларьке «Союзпечати» продается…
— А бумага — туалетная! — в полном восторге
воскликнул я, доставая из конверта листок. — Она хоть чистая?
— К сожалению, — сказал Гесер. — Ни малейших
следов органики. Обычный дешевый пипифакс. «Пятьдесят четыре метра» называется.
На листочке туалетной бумаги, небрежно
вырванном по перфорации, текст был выклеен теми же разномастными буквами.
Точнее — целыми словами, лишь окончания иногда подбирались отдельно, без
всякого уважения к шрифту:
«НОЧНОму ДОЗОРу должно БЫТЬ ИНТЕРЕСНО, что
ОДИН Иной РАСКРЫл одному человеку всю правду об ИНых и сейчас собирается
сделать ЭТОГО ЧЕЛОВЕКа ИНЫМ. доброЖЕЛАТелЬ».
Я бы засмеялся. Но почему-то не хотелось.
Вместо этого я проницательно заметил:
— Ночной Дозор — целыми словами написано…
только окончания поменяли.
