— Ко мне обратилось руководство Ночного и
Дневного Дозоров Москвы, — со вздохом сказала Арина. — Иные хотели проверить,
как поведут себя люди, живущие в строгом соответствии с коммунистическими
идеалами. Поскольку оба Дозора хотели одного и того же, а Инквизиция поддержала
их просьбу, я согласилась. Городов отродясь не любила, там всегда…
— Не отвлекайтесь, — попросил Эдгар.
— Я выполнила задание, — враз закончила Арина.
— Сварила зелье и в течении двух недель оно добавлялось в ситный хлеб. Всё!
Получила благодарность от Дозоров, уволилась с хлебозавода, вернулась к себе. А
тут чекисты совсем уж…
— О ваших сложных отношениях с
госбезопасностью можете написать мемуары! — внезапно гаркнул Эдгар. — Меня
интересует, зачем вы нарушили рецептуру!
Арина медленно поднялась. Глаза ее гневно
сверкнули, голос загремел, будто не женщина стояла в избе, а самка Кинг-Конга:
— Запомните, молодой человек! Никогда Арина не
ошибалась в рецептах! Никогда!
На Эдгара это не произвело никакого
впечатления:
— Я и не говорю, что вы ошиблись. Вы нарушили
рецептуру сознательно. И в результате… — он сделал паузу.
— Что в результате? — возмутилась Арина. —
Готовое зелье проверяли! Эффект был именно таким, какой требовался!
— В результате зелье подействовало мгновенно,
— сказал Эдгар. — Ночной Дозор никогда не был сборищем дурачков-идеалистов.
Светлые понимали, что все десять тысяч подопытных, мгновенно перешедших на
коммунистическую мораль, будут обречены. Зелье должно было сработать
постепенно, чтобы реморализация вышла на полную силу через десять лет, к весне
сорок первого.
— Ну да, — рассудительно сказала Арина. — Так
и было сделано.
— Зелье сработало практически мгновенно, —
сказал Эдгар. — Мы не сразу разобрались в происходящем, но уже через год
количество подопытных сократилось вдвое. До сорок первого года дожило менее ста
человек. Те, кто сумели преодолеть реморализацию… проявив моральную гибкость.
— Ох, незадача-то какая, — всплеснула руками
Арина. — Ой, лишенько, жалко людишек… — Она села. Покосилась на меня. Спросила:
— Что, Светлый, тоже считаешь, будто я на Темных сработала?
Если она врала — то очень убедительно. Я пожал
плечами.
— Все было сделано верно, — упрямо сказала
Арина. — Основные ингредиенты намешаны в муку, а знаете, как это трудно в те
годы, вредительством заниматься? Замедлителем зелья простой сахар служил… — Она
вдруг всплеснула руками. Торжествующе уставилась на Эдгара: — Так вот в чем
дело! Годы-то голодные, работнички-то на хлебозаводе сахарок воровали… Вот и
сработало раньше времени,
— Интересная версия, — сказал Эдгар,
перекладывая листочки.
— Тут моей вины нет, — твердо заявила Арина. —
План операции был согласован. Если мудрецы дозорные до такой простой вещи не
додумались — кто тому виной?
— Все бы хорошо, — сказал Эдгар и поднял один
листок. — Вот только первый эксперимент вы провели на работниках хлебозавода.
Вот ваш отчет, узнаете? После этого они уже не могли воровать «сахарок». Так
что остается только один вариант — вы намеренно завалили операцию.
— Давайте еще версии рассмотрим? — жалобно
сказала Арина. — К примеру…
— К примеру — донос вашей подруги Луизы, —
предложил Эдгар. — О том, как в дни операции она случайно увидела вас
общающейся с неустановленным Светлым магом — около трибун ипподрома. О том, что
вы долго спорили, торговались, после чего Светлый вручил вам какой-то пакет, и
вы кивнули — после чего ударили по рукам. Луиза даже расслышала фразу «Сделаю,
и года не пройдет…» Напоминаю, что на время эксперимента вам было запрещено
контактировать с Иными. Было?
— Да, — сказала Арина, склонила голову. —
Лушка жива?
— Увы, нет, — сказал Эдгар. — Но показания ее
запротоколированы…
— Жалко… — пробормотала Арина. К чему именно
это «жалко» относилось, не уточнила. Но догадаться, что Луизе еще повезло, было
нетрудно.
— Вы можете объяснить, с каким Светлым вы
общались, что обещали сделать и что получили от него?
Арина подняла голову, горько улыбнулась мне.
Сказала:
— Как нескладно… Вот всегда у меня нескладушки
выходят… по мелочам. Как с чайником…
— Арина, я вынужден доставить вас для
дальнейшего допроса, — сказал Эдгар. — Именем Инквизиции…
— Попробуй, второранговый, — насмешливо
сказала Арина.
И исчезла.
— Она ушла в Сумрак! — крикнул я, отлепляясь
от стены и ища взглядом свою тень. Но Эдгар все же секунду помедлил: проверял,
не отвела ли нам ведьма глаза.
На первом слое мы оказались почти
одновременно. На Эдгара я взглянул с легкой опаской — в кого превратит его
сумеречный мир?
Нет, ничего. Почти не изменился. Только волосы
поредели.
— Глубже! — я энергично махнул рукой, Эдгар
повел головой, поднес к лицу ладонь — и ладонь словно бы всосала его целиком.
Эффектно. Инквизиторские штучки.
На втором слое, где домик превратился в
бревенчатую избу, мы остановились и посмотрели друг на друга. Арины, конечно
же, тут не было.
— Ушла на третий слой… — прошептал Эдгар.
Волосы у него исчезли совсем, череп вытянулся словно утиное яйцо. А так ничего,
лицо почти человеческое.
— Можешь? — спросил я.
— Один раз смог, — честно ответил Эдгар. От
нашего дыхания шел пар. Вроде бы и не очень холодно, но наползает стылость…
— И я один раз смог, — признался я.
Мы мялись, как самоуверенные купальщики,
внезапно сообразившие, что река перед ними — слишком уж бурная и холодная. И
никто не решался сделать первого шага.
— Антон… ты поможешь? — спросил наконец-то
Эдгар.
Я кивнул. А зачем же еще я бросился в Сумрак?
— Пошли… — сосредоточенно глядя себя под ноги
сказал инквизитор.
И через несколько мгновений мы шагнули на
третий слой — тот, куда по хорошему стоит соваться лишь магам первого уровня.
Ведьмы не было.
— Экая… затейница… — прошептал Эдгар,
озираясь. Дом-шалаш и впрямь производил впечатление. — Антон… она его сама
строила… она здесь подолгу бывает.
