— Погодите! — быстро сказал мужчина. —
Выслушайте нас! Меня зовут Игорь. Я, я зарегистрированный Темный Иной шестого
уровня.
— Город? — коротко спросила Светлана.
— Сергиев Посад.
— Дети? — продолжала она допрос.
— Петя из Звенигорода, Антон из Москвы, Галя
из Коломны…
— Зарегистрированы? — уточнила Светлана. Ей
явно хотелось услышать ответ «нет» — после чего судьба Игоря была бы решена.
Мальчишки молча задрали рубашки. Девочка чуть
замялась, но тоже расстегнула верхнюю пуговицу. У всех были печати.
— Это тебе не сильно поможет, — пробормотала
Светлана. — Идите в сарай, там ждите оперативную бригаду. Будешь объяснять
трибуналу, почему повел щенков охотиться на людей.
Но Игорь опять замотал головой. На его лице
отразилось искреннее волнение, причем не за себя, вот ведь что удивительно!
— Подождите! Прошу вас! Это важно! У вас ведь
есть дочка? Девочка-Иная, Светлая, лет двух-трех?
— Мы видели куда ее повели, — тихонько сказал
мой маленький тезка.
Я отстранил Светлану. Вышел вперед. Спросил:
— Чего вы хотите?
И мы понимали, чего хотят оборотни. И оборотни
знали, что мы все понимаем. Самое печальное — им было ясно, что мы согласимся
на торг.
Но всегда есть детали, которые стоит
обговорить.
— Обвинения в мелкой халатности, — быстро
сказал Игорь. — Во время прогулки мы случайно попались на глаза детям и
напугали их.
— Ты охотился, зверь! — не выдержала Светлана.
— Ты с щенками охотился на человеческих детей!
— Нет! — Игорь замотал головой. — Ребятишки
расшалились, решили поиграть с человеческими детенышами. Я подошел, оттащил их.
Виноват, недоглядел.
Он все правильно рассчитал. Я не смог бы
полностью закрыть глаза на случившееся, даже пожелай этого. Факту уже дан ход.
Вопрос лишь в том, как классифицировать случившееся. Попытка убийства — это
почти наверняка развоплощение для Игоря и строжайший контроль за щенками.
Мелкая халатность — всего лишь протокол, штраф и «особый контроль» за его
дальнейшим поведением.
— Хорошо, — сказал я. Торопливо, чтобы
Светлана меня не опередила. — Если поможете — будет вам «мелкая халатность».
Пусть эти слова будут на мне.
Игорь расслабился. Наверное, ожидал более
долгого торга.
— Галя, рассказывай, — велел он. Пояснил: —
Она видела, Галка у нас егоза, вечно ей на месте не сидится…
Светлана подошла к девочке. А я жестом велел
Игорю отойти в сторону. Он снова напрягся, но послушно пошел следом.
— Несколько вопросов, — объяснил я. — И
советую отвечать честно.
Игорь кивнул.
— Как ты получил право инициировать троих
чужих детей? — спросил я, проглотив очень желавшее прицепиться к фразе словечко
«скотина».
— Они все были обречены, — ответил Игорь. — Я
в медицинском учился. Был на практике в детской онкологии… все трое умирали от
лейкоза. Там был еще врач-Иной. Светлый. Он мне и предложил… я кусаю троих,
превращаю их в оборотней, они исцеляются. А он, как бы в ответ, получает право
исцелить несколько других детей.
Я молчал. Я вспомнил этот случай годичной
давности. Дурацкий, ни в какие ворота не лезущий случай явного сговора Темного
и Светлого, который оба Дозора предпочли спустить на тормозах. Светлый спас два
десятка детей, надорвался, пользуясь редчайшим шансом по-настоящему исцелять,
но спас. Темные получили трех оборотней. Небольшой размен. Все счастливы,
включая детей и их родителей. Были приняты какие-то очередные уточнения к
Договору, чтобы избегнуть в будущем подобных случаев. А этот прецедент
предпочли побыстрее забыть…
— Осуждаешь? — спросил Игорь.
— Не мне тебя осуждать, — прошептал я. —
Хорошо. Что бы тобой ни двигало… ладно. Второй вопрос. Зачем ты поволок их
охотиться? Не ври, сейчас не ври! Ты именно охотился! Ты собирался нарушить
Договор!
— Сорвался, — спокойно ответил Игорь. — Чего
уж тут врать. Выволок щенят на прогулку, специально выбрал самый глухой район.
И вдруг — эти детеныши… Живые. Пахнут вкусно. Повело меня, переклинило. А уж этих-то
щенят… они первого кролика только в этом году словили, вкус крови поняли.
И он улыбнулся — виновато, смущенно, очень
искренне. Пояснил:
— Голова совсем по-другому работает, когда в
зверином теле. В следующий раз осторожнее буду.
— Хорошо, — сказал я.
А что еще я мог сказать? Сейчас, когда жизнь
Надюшки — на волоске? Даже если он врет — не стану я допытываться.
— Антон! — окликнула меня Светлана. — Лови! Я
посмотрел на нее — и в голове чередой закружились образы.
… Красивая женщина в длинном старушечьем
платье, в цветастом павловском платке…
…Идущая рядом с ней девочка… отстает… женщина
берет ее на руки…
…Вдоль реки…
…Трава… высокая трава… почему же такая высокая
— выше головы…
…Прыгаю через ручей — всеми четырьмя лапами,
опускаю нос к земле, ловлю след нижним чутьем…
…Чахлый лесок, переходящий в бугристое поле…
рвы, канавы…
…Запах… какой странный запах идет от этой
земли… он будоражит… и заставляет поджимать хвост…
…Женщина с девочкой на руках спускается в
глубокую траншею…
…Назад… назад… эта та самая ведьма, эта та
самая, это ее запах…
— Что это? — спросила Светлана. — Если
недалеко, то почему же я их не нашла?
— Поле боя, — прошептал я, вытряхивая из
головы увиденные девочкой-волчёнком образы. — Тут же была линия фронта. Света.
Там вся земля — на крови. Там прицельно надо искать, чтобы хоть что-то найти.
Это все равно, что Кремль магией прощупывать.
Игорь подошел, деликатно кашлянул. Спросил:
— Все честно? Может быть, мы подождем
дознавателей в лагере? Или не станем горячку пороть, через неделю смена
закончится, я сам явлюсь в Ночной Дозор для объяснений…
