Взяв чашку, я вслед за Гесером вошел в его
кабинет.
Здесь, как всегда, добавилось диковинок. В
одном из шкафов появилось множество маленьких фигурок мышей — стеклянных,
оловянных, деревянных, стояли керамические чаши и лежали стальные ножи. К
задней стенке шкафа была прислонена старая брошюра ДОСААФ, на обложке которой
было изображено жюри, оценивающее парашют, рядом стояла простенькая литография,
на которой зеленела лесная чаща.
Почему-то — я не мог понять почему, — все это
навевало мысли о начальных классах школы.
Еще под потолком висел хоккейный шлем
золотистого цвета, поразительно похожий на лысину. В шлем было воткнуто
несколько стрелок для игры в дартс.
Косясь на все эти вещи, которые могли значить
что-то очень важное, а могли и не значить ровным счетом ничего, я сел в одно из
кресел для посетителей. И заметил, что в сетчатой мусорной корзине валяется
какая-то книжка в яркой цветной обложке. Неужели и впрямь Гесер читал
Головачева? Но присмотревшись, я решил, что ошибаюсь — на книге было написано
«Шедевры мировой фантастики».
— Кофе пей, мозги поутру прочищает, — все тем
же недовольным тоном пробормотал Гесер. Сам он пил кофе шумно, прихлебывая,
казалось — дай ему блюдце и колотый сахар, так он из блюдца примется пить.
— Мне надо получить ответы на вопросы, шеф, —
сказал я. — На многие вопросы.
— Получишь, — кивнул Гесер.
— Иные — куда слабее людей в магии.
Гесер поморщился.
— Чушь. Оксюморон.
— Но ведь магическая сила людей…
Гесер поднял палец и погрозил мне.
— Стоп. Не путай потенциальную энергию с
кинетической!
Настала моя очередь замолчать. А Гесер,
расхаживая с кружкой по кабинету, неторопливо вещал:
— Первое… Да, все живое способно продуцировать
магическую Силу. Все живое — не только люди! Даже звери, даже трава. Имеет ли
эта Сила под собой физические основы, можно ли измерить ее научным прибором? Не
знаю. Возможно, что это не узнает никто и никогда. Второе… Управлять
собственной Силой не может никто. Она рассеивается в пространстве, поглощается
Сумраком, частично улавливается синим мхом, а частично — Иными. Понимаешь? Есть
два процесса — излучение своей Силы и поглощение чужой Силы. Первый
непроизволен и усиливается по мере погружения в Сумрак. Второй, в той или иной
мере, тоже свойствен всем, и людям, и Иным. Больной ребенок просит маму —
посиди со мной, погладь меня по животику! Мама гладит — и боль проходит. Мать
хочет помочь своему дитю и ее Сила частично оказывает целенаправленное
действие. Так называемый экстрасенс, то есть человек с урезанными,
кастрированными способностями Иного, способен воздействовать не только на
близких людей, не только под воздействием душевного порыва, но и лечить или
проклинать других людей. Истекающая из него Сила более оформлена. Уже не пар,
но еще и не лед — водица. Третье… Мы — Иные. У нас баланс поглощения и
излучения Силы смещен в сторону поглощения.
— Что? — воскликнул я.
— А ты думал — все просто, как у вампиров? —
Гесер весело улыбнулся. — Ты думаешь, Иные только берут, не отдавая ничего
взамен? Нет, все мы отдаем ту Силу, что продуцируем. Но если у обычного
человека процесс поглощения-излучения находится в динамическом равновесии, лишь
изредка, вследствие душевного волнения баланс несколько нарушается, то у нас
все иначе. Мы изначально разбалансированы. Мы впитываем из окружающего мира
больше, чем отдаем.
— И можем оперировать остатком, — сказал я. —
Так?
— Мы оперируем разницей потенциалов, — Гесер
опять погрозил мне пальцем. — Неважно, какова твоя «магическая температура»…
этот термин использовали раньше ведьмы. Ты можешь генерировать очень много
Силы, правда и скорость ее излучения будет расти в геометрической прогрессии.
Есть такие Иные… они отдают в общую копилку Силы даже больше, чем люди, но и
впитывают Силу очень активно. На этой разнице потенциалов и работают.
Помолчав, Гесер самокритично добавил:
— Но это редкие случаи, признаю. Куда чаще
Иные уступают людям в способности продуцировать магическую Силу, зато равны или
превосходят в способности ее поглощать. Антон, не существует таких вещей, как
средняя температура по больнице. Мы не банальные вампиры. Мы еще и доноры.
— Почему этому не учат? — спросил я. — Почему?
— Да потому, что в самом банальном понимании —
мы все-таки потребляем чужую Силу! — гаркнул Гесер. — Вот ты, зачем приперся в
такую рань? Гневные филиппики мне читать! Ах, как же так, мы потребляем
вырабатываемую людьми Силу! А ведь тебе доводилось отбирать ее напрямую,
выкачивать, подобно настоящему вампиру! Надо было — не смутился. Пошел, весь в
белом, с печалью на благородном челе! А позади тебя детишки плакали!
Он, конечно, был прав. Частично. Но я уже
достаточно поработал в Дозоре, чтобы понимать: частичная правда — это тоже
ложь.
— Учитель… — негромко сказал я и Гесер
вздрогнул.
Я отказался быть его учеником в тот самый
день, когда отбирал у людей Силу.
— Слушаю тебя, ученик, — глядя в глаза ответил
он.
— Дело ведь не в том, сколько Силы мы
потребляем, а сколько отдаем, — сказал я. — Учитель, цель Ночного Дозора —
разделять и защищать?
Гесер кивнул.
— Разделять и защищать до тех пор, пока нравы
людей улучшатся и новые Иные будут обращаться только к Свету?
Гесер снова кивнул.
— И все люди обратятся в Иных?
— Чушь, — Гесер покачал головой. — Кто тебе
такую ерунду сказал? Хоть в одном документе Дозоров есть такая фраза? В Великом
Договоре?
Закрыв глаза я посмотрел на послушно
вспыхнувшие строки.
«Мы — Иные…»
— Нет, таких слов нигде нет, — признался я. —
Но все обучение, все наши действия… все выстроено так, что создается именно
такое ощущение.
— Это ощущение — ложное.
— Да, но этот самообман поощряется!
Гесер тяжело вздохнул. Посмотрел мне в глаза.
Спросил:
— Антон, всем нужен смысл жизни. Высший смысл.
И людям, и Иным. Даже если этот смысл — ложный.
— Но это тупик… — прошептал я. — Учитель, это
тупик. Если мы победим Темных…
— То мы победим Зло. Эгоизм, себялюбие,
равнодушие.
— Но само наше существование — тоже эгоизм и
себялюбие!
