— Ядерные зенитные ракеты, — упрямо сказал я.
Гесер посмотрел на меня с удивлением. Сказал:
— Да ты что? Какие ядерные заряды… давно сняты
с вооружения. Разве что вокруг Москвы пояс ПРО… Но он не на Москву пойдет.
— А куда? — насторожился я.
— Откуда мне знать? Твоя задача, чтобы он
никуда не ушел, — отрезал Гесер. — Так! Он остановился!
Я посмотрел на компас. Расстояние между нами и
Костей начало увеличиваться. Летел он, подобно летучей мыши, или бежал, словно
Серый Волк из сказки — но теперь Костя остановился.
Вот только интересно, что Гесер даже не
смотрел на «компас».
— Аэропорт, — с удовлетворением сказал Гесер.
— Все, разговоры кончились. Иди. Реквизируй кого-нибудь с хорошей машиной — и
дуй в аэропорт.
— А… — начал я.
— Никаких артефактов, почует, — спокойно
возразил Гесер. — И никаких спутников. Он всех нас сейчас чувствует, понимаешь?
Bсех! Двигай!
Зашипели тормозные колодки, поезд остановился.
Я еще на миг остановился в дверях — и услышал:
— Да, именно «серый молебен». Не надо
усложнять. Мы тебя так накачаем, что его по летному полю киселем размажет.
Все. Похоже, шеф на таком взводе, что
разговаривать с ним уже не нужно — он слышит мои мысли, прежде чем они
оформятся в слова.
В коридоре я прошел мимо Завулона — и невольно
дернулся, когда тот одобрительно похлопал меня по спине.
Завулон не обиделся. Сказал:
— Удачи, Антон! Мы надеемся на тебя!
Пассажиры смирно сидели по купе. Только
начальник поезда, что-то говорящий в микрофон, проводил меня стеклянным взглядом.
Я сам открыл дверь в тамбуре, спустил подножку
и спрыгнул на перрон. Как-то все быстро. Слишком быстро…
А на вокзале была обычная толкотня. Шумная
компания, вывалившаяся из соседнего вагона, громогласно вопрошала: «Где тут
бабушки с ней, родимой?» «Бабушки» — в возрасте от двадцати до семидесяти, уже
спешили на зов. Будет сейчас и водочка, и пивко, и окорочки жареные, и пирожки
с подозрительной начинкой.
— Антон!
Я повернулся. Рядом стоял Лас с перекинутой
через плечо сумкой. Изо рта у него торчала незажженная сигарета, вид был
благостный и умиротворенный.
— Тоже выходишь? — спросил Лас. — Может тебя
куда подкинуть? Меня машина ждет.
— Хорошая машина? — уточнил я.
— Вроде «Фольксваген», — Лас поморщился. —
Годится? Или ты только на «Кадиллак» согласен?
Я обернулся, посмотрел на окна штабного
вагона. Гесер, Завулон и Эдгар смотрели на меня.
— Годится, — мрачно сказал я. — Ну… извини. И
впрямь очень спешу, машина нужна. Обращаю тебя…
— Так пошли, чего стоять, если спешишь? —
спросил Лас, оборвав стандартную формулу вербовки волонтера.
И так ловко ввинтился в толпу, что мне ничего
не оставалось, кроме как последовать за ним.
Мы пробились через бестолковое вокзальное
телодвижение, вышли на привокзальную площадь. Я догнал Ласа, тронул за плечо:
— Обращаю…
— Да вижу, вижу! — отмахнулся Лас. — Привет,
Рома!
Подошедший к нам мужчина, хотя почему-то
хотелось сказать — гражданин, был довольно высок, как-то по-детски упитан —
весь округлый, плавный, чуть ли не в перетяжечках. Ротик маленький, губки
куриной гузкой, глазки тоже маленькие, даже под очками невыразительные и
скучные.
— Здравствуй, Александр, — как-то очень
церемонно поздоровался гражданин, плавно протягивая Ласу руку. И уставился на
меня.
— Это Антон, мой товарищ, подбросим? —
предложил Лас.
— Отчего бы не подбросить, — печально
согласился Рома. — Колеса катятся, дорога ровная.
И, развернувшись, направился к новенькому
«Фольксвагену-Бора».
Вслед за ним мы загрузились в машину. Я нагло
уселся на переднее сиденье. Лас хмыкнул, но покорно полез на заднее. Роман
включил зажигание, спросил:
— Куда вам двигаться, Антон?
Речь у него тоже была плавная, округлая, будто
не говорил, а писал слова в воздухе.
— В аэропорт и срочно, — мрачно сказал я.
— Куда? — с искренним изумлением сказал Роман.
Посмотрел на Ласа: — Может быть твоему товарищу найти такси?
Лас смущенно посмотрел на меня. Потом, столь
же смущенно, на Романа.
— Хорошо, — сказал я. — Обращаю тебя к Свету.
Отринь Тьму, защити Свет. Даю тебе взор, отличать Добро от Зла. Даю тебе веру,
идти за Светом. Даю тебе отвагу, сражаться с Тьмой.
Лас хихикнул. И тут же замолчал. Дело не в
словах, конечно. Слова ничего не могут изменить, хоть каждое выделяй
интонацией, будто оно с заглавной буквы. Это как заклинания у ведьм —
мнемоническая формула, включающая в моей памяти «шаблон». Я могу подчинить
человека и сам, но так… так оно правильнее. Срабатывает давным-давно
проверенный механизм.
Роман приосанился, даже будто припухлость щек
у него исчезла. Только что сидел рядом крупный и немного капризный младенец, а
теперь — мужчина! Боец!
— Свет с тобой! — закончил я.
— В аэропорт! — с удовлетворением произнес
Роман.
Мотор взвыл, мы рванули с места, выжимая из
рабочей немецкой машинки все заложенные в нее силы. Ручаюсь, еще никогда этот
спортивный седан не показывал все, на что способен!
Я закрыл глаза и посмотрел сквозь Сумрак — в
ветвящуюся цветными линиями тьму. Будто скомканный пучок световодов — часть
зеленая, часть желтая, часть красная. Не слишком-то умею смотреть линии
вероятности, но сейчас это далось неожиданно легко. Я чувствовал себя в форме
как никогда.
Это значит — ко мне уже течет чужая Сила. Сила
Гесера и Завулона, Эдгара и инквизиторов. А возможно, по всей Москве сейчас
замирают Иные, Светлые и Темные, те, у кого Гесер и Завулон вправе брать.
Я только один раз чувствовал что-то подобное.
Когда брал Силу у людей.
— Третий поворот — уходим налево, впереди
пробка, — сказал я. — Поворачиваем направо, во двор, выезжаем в арку… там
переулок…
Никогда не был в Саратове. Но сейчас это не
имело никакого значения.
— Есть! — бодро отрапортовал Роман.
