Нас — сотни, скажет он, и дыхание нашей ненависти пронесется над страной, как порыв ветра над морем. Наше человеческое достоинство изранено и унижено, но в нас еще есть гордость, и она поднимет убийственный шквал, чтобы отомстить за наши горести, за нашу жалкую жизнь.
Горе монарху, который не умеет править, горе узурпаторам! Берегитесь, взяточники-мандарины, конфискующие наши земли и собирающие налоги! Должны ли мы уважать тех, кто держит нас в рабстве? Плоды нашей земли портят наводнения и засухи — должны ли мы платить им дань? В грязи посеяны зерна восстания, так не пора ли пожать их?
Опрокинем надгробные памятники императоров, отменим привилегии знатных, измолотим их надменные спины вальками! Устроим кровавый сенокос — из него народится лучший мир. Не для нас, потому что многие из нас падут в борьбе, но для наших сыновей, детей, брошенных на рисовые поля, кастрированных при дворе принца!
Разгоряченный своей речью, Рисовое Зерно невольно двигал языком, старательно избегая прикосновения к растущим в самых неожиданных местах зубам, похожим на острые обломки скалы. В его родной деревне Рисовое Зерно был известен как единственный человек, у которого во рту всегда было сорок зубов — если одни выпадали, тут же вырастали другие. Вырывать их не имело никакого смысла, так как на месте извлеченного зуба в лунке сейчас же появлялся другой — зачем же зря мучиться? Рисовое Зерно научился жить с ртом, набитым лишними зубами. Он даже научился есть быстрее всех, и все благодаря изобилию коренных зубов.
Эта невероятная коллекция зубов могла помешать ему стать хорошим оратором, но боги распорядились иначе — и все слова, рожденные в его мозгу (никто не понимал, каким образом), плавно слетали с губ, звонкие, ясные. Они потрясали сердца и души. Из его переполненного зубами рта, как из глубокой пещеры, вырывались громкие, мелодичные звуки, наполненные страстью, воодушевлявшей Рисовое Зерно. Поэтому когда этот маленький человечек обращался к толпе, люди забывали о неказистости оратора, стремясь не упустить ни единого слова, внушавшего надежду и живо рисовавшему светлое завтра.
Господин Дэй, его благодетель, будет отмщен, думал Рисовое Зерно. Его казнят в назидание крестьянам, но само движение не будет раздавлено тяжелой пятой Империи. Он, Рисовое Зерно, разожжет пламя правого дела еще ярче.
Он остановился, чтобы посмотреть на горевшие на небосводе звезды. Как радостно видеть их снова, после ночи, проведенной на сырой тюремной соломе! Он вспомнил бессмысленную жестокость стражников, поочередно приводивших в действие пыточные инструменты. Ну-ка подойди сюда, я тебе покажу! Повернись, я тебя обласкаю вот этим кнутом! Банда мерзавцев без чести, без разума, думал он, сплевывая в пыль. В середине дня привели сопротивляющегося, орущего чесоточного — он издавал запах, от которого дохли мухи. Пока его привязывали к стене, чтобы подвергнуть ужасному бичеванию, нищий бессвязно вопил о своей ненависти к богатым, врачам и хозяевам харчевен. Стражники старались от всей души, они хохотали над нищим. Можно ли пасть так низко? — спрашивал себя Рисовое Зерно.
Он только что вышел за городскую стену, оставив позади танцующие огни джонок и шум, доносившийся из окраинных харчевен. На безлюдной дороге, ведущей к его родной деревне, он стал обдумывать то, что произошло с ним в тюрьме. Он был в некотором замешательстве: ему, по правде говоря, было совершенно непонятно, почему его выпустили, хотя еще утром грозились, что скоро отрубят голову. Может быть, они решили его использовать в своей политической игре? В старинных легендах часто встречаются такие истории: герой уже связан, стоит с веревкой на шее на эшафоте, как вдруг приходит чудесное избавление. Как объяснить такой поворот событий? Он слишком хорошо знал власть имущих, чтобы не заподозрить в этом какой-то ловушки. Он замедлил шаги. Что же такое они замыслили?
Но окрестные поля были светлыми от полной луны, да и огни ближайшей хижины успокоили его. Не стоит ли просто поблагодарить богов за еще одну ночь? Надо жить, особенно если ты живешь ради справедливого дела. Он вздохнул и прибавил шагу, чтобы поскорее добраться до дома. Следует передохнуть перед новой битвой: этой ночью он будет спать у матери, а завтра надо готовить речь.
Внезапно Рисовое Зерно заметил, что на дороге появился неясный силуэт. Он поднял руку в знак приветствия. Может быть, кто-то из братьев уже прослышал о его освобождении? Он ускорил шаг, готовясь рассказать о своих приключениях. Когда Рисовое Зерно приблизился почти вплотную к прохожему, он улыбался, обнажая многочисленные зубы. Он даже не успел вскрикнуть, когда блеснувшее в металлическом лунном свете лезвие легким, безупречным движением вонзилось ему в живот.
— Не трогай паштет! — не оборачиваясь, сказал Медвежья Лапа, главный повар. — Косматые демоны разорвут на части твое упитанное тело, если ты забудешь о своем обещании.
Пойманный на месте преступления, Главный воспитатель Сю быстро положил обратно уже поднесенный ко рту кусок жареного мяса. Делая вид, что он только рассматривает пищу, он энергично запротестовал:
— Брось, Медвежья Лапа, не думаешь ли ты, что я осмелюсь нарушить договор с богиней удачи! Я очень хорошо помню, что ради успеха своих маленьких учеников я поклялся не есть скоромного до следующего лунного месяца. Я просто проверял, достаточно ли ты прожарил этот кусок свинины, ведь нужно, чтобы он хрустел на зубах.
— На твоих зубах, наверно? — засмеялся повар, убирая пирамиду фрикаделек, подготовленных для завтрашней трапезы. — Ты стал очень уж набожным, боюсь, правда, и искушение будет не сильным. Наверно, аромат благовоний опьянил тебя до такой степени, что ты заключил с богиней такой абсурдный договор?
Старый Сю, нервно заламывая руки, расположился у окна.
— Дело в том, что малыши последнее время совсем отбились от рук. Просто не знаю, что делать. Они прибыли во дворец принца Буи в надежде получить со временем хорошее место у какого-нибудь вельможи, но сами ленятся и шалят, абсолютно не слушают моих наставлений. Поэтому никто не хочет их нанимать.
— Ты их бранишь, а надо бы как следует выпороть! — благодушно предложил главный повар, снимая мясо с вертела.
— Да я знаю, что надо, — простонал Главный воспитатель. — Но стоит мне только вспомнить, какую жертву принесли эти дети ради того, чтобы пойти в услужение к вельможам, и у меня опускаются руки. Если присмотреться, то у них можно заметить добрые наклонности, некоторые совсем не глупы. Только бы они поняли, как важны мои наставления!
Сю принялся шагать взад-вперед с удрученным видом, напоминая толстого кота с выгнутой спиной.
— Знал бы ты, с каким трудом я уговорил одного вельможу, ищущего молодого слугу, испытать их. Сначала ему понравились мои малыши, милые и бойкие, но когда он попросил их продемонстрировать то, чему они научились, экзамен сразу закончился. Они не овладели искусством составления букетов, перепутали специи и не имели понятия о том, как приготовить бетель. А мы ведь все это изучали.
Медвежья Лапа спокойно снял кожу с рыбы, чтобы она равномерно разварилась. Потом он кончиком ножа, держа его перпендикулярно рыбе, виртуозно разрезал ее.
