Рассеянно насвистывая, Медвежья Лапа вытащил пыльный мешок. Обернувшись, он посмотрел на нож, валявшийся среди картофельных очистков. Резким движением он ударил по ручке ножа — нож взлетел. Медвежья Лапа, достав из мешка кусок туши животного, покрытый рыжей шерстью, непринужденно поймал налету нож. Повар мгновенно взрезал железы под кожей, и хлынула темно-коричневая кровь, густая, как мед. Он с явным удовольствием принюхался к резкому запаху. Намазав на палец капельку крови, он растер ее за ухом, а потом перелил густую жидкость в голубой горшочек, где плавали бутоны хризантем.
— Медвежья Лапа! — закричал кто-то вдруг сзади, заставив его вздрогнуть. — Дай мне кусочек жареного мяса. Я должен подкрепить свои силы. Мое сердце отказывается работать.
Быстро припрятав оба горшочка под тушкой бездыханной виверры, повар ответил, не оборачиваясь:
— Я всегда говорил, что в твоем возрасте вредно слишком предаваться играм Облаков и Дождя.
Главный воспитатель Сю в нетерпении прищелкнул языком.
— Дурак. Тебе прекрасно известно, что я оставил эти фривольные дела с тех пор, как лишился моих Драгоценных! К чему наслаждение, когда похищена сама моя сущность — ты, впрочем, придаешь этому, кажется, такое же значение, как я сам, — добавил он лукаво.
— Медведь не совокупляется с поросенком, — лаконично ответил повар, бросив презрительный взгляд на самого несчастного из евнухов.
Оскорбленный, Главный воспитатель принялся шарить среди уже приготовленных блюд.
— Какие гадости ты приготовил для нас сегодня? Оленья нога, чешуя пангулина… Ты ведь знаешь, что эту чешую нельзя ни в коем случае пережарить, иначе она может обуглиться? Ее едят с плавниками акулы, не пересаливай ни в коем случае!
Евнух чувствовал себя как дома — осматривал туши, похлопывал по мискам. Погладив мертвую виверру, он потерял равновесие и задел один из горшочков.
— Что это такое? — спросил он с удивлением. — Ты что, купил экзотические приправы у индусов на рынке?
Евнух уже хотел сунуть палец в горшочек, когда Медвежья Лапа схватил его за руки и грубо оттолкнул.
— Что ты хозяйничаешь у меня на кухне? Успокойся, хочешь попробовать козлиный член?
Сморщившись от отвращения, Главный воспитатель отпрыгнул назад.
— Козлиный член! Какой ужас! Только не говори, что ты собираешься подать эту дрянь на ужин!
— Для тебя я приготовлю сюрприз, — угрожающе сказал повар. — А сейчас убирайся!
Евнух взволнованно повел носом. Сделав несколько шагов по кухне, он подошел к своему другу.
— Ах, ты сегодня замечательно пахнешь, Медвежья Лапа! Этот мужественный, мускусный запах кажется мне…
Раздув ноздри, Главный воспитатель потянулся к волосатой и мускулистой шее повара, когда дверь вдруг отворилась.
— Медвежья Лапа, — пропищал маленький евнух в короткой курточке. — Господин Головастик спрашивает, готовы ли горшочки.
Ворча, повар сунул ему в руки горшочки и вытолкал за дверь.
— Как! Так это наш тюремный врач заказал член козла? — спросил потрясенный евнух.
— И не только его. Возможно, он заказал еще Шары евнуха, — жестко отрезал Медвежья Лапа.
По мере приближения к столице, дорога становилась все труднее. Дожди размыли обычно удобную для ходьбы колею, и утонуть можно было на каждом шагу. Достаточно было больной ноге поскользнуться на грязи, окружавшей промоины, и он бы упал. Отшельник Сэн проклинал свою несчастную ногу, которая отказывалась ему служить с тех пор, как его ранили. Зачем было предпринимать такое путешествие в пору, когда все стихии были в раздоре! Когда он решился идти в Тханглонг, небо еще голубело, а потом вдруг пошел дождь. Струи дождя скатывались с листьев латании, из которых он сделал себе плащ, похожий на черепаший панцирь. Он чувствовал себя защищенным, но теперь дождь хлынул с новой силой и, проникая сквозь вырезы листьев, промочил его насквозь. Даже шерсть, которой обросло все его тело, не защищала от коварства холода и влаги, и он горько спрашивал себя, для чего она вообще тогда нужна.
Ливень лил вовсю. Сэн предпринял напрасную попытку пройти под пальмами, но их высокие кроны защищали лишь в очень малой степени. Отшельник Сэн хотел было пробраться по краю джунглей, но там вязкая грязь поднялась высоко и стала такой густой, что могла засосать путника.
Больше двух дней он уже добирался до города, где надеялся спасти головы дяди и других родственников. Его не очень беспокоила судьба самого Дэй, всегда подавлявшего его своим безразличием и любившего только власть, но он с грустью думал о Горькой Луне, такой молодой. Она не заслуживала, чтобы ее казнили только по причине родства. Он вздохнул. Бедная девушка, неглупая, но такая наивная, она даже не нашла человека, который бы полюбил ее! Жаль, что студент Кьен отверг ее, даже не попытавшись понять ее душу. Если бы ею не пренебрегли, она никогда не пала бы так низко.
Порыв ветра задрал полу его плаща и обнажил дрожащий бок. Он поправил промокший наряд и, опустив голову, пошел навстречу буре. Нельзя останавливаться, иначе он рискует прибыть в город слишком поздно. К счастью, у него было с собой немного денег. Он прижимал к груди кожаную суму, стараясь, чтобы она не промокла.
Его мысли снова вернулись к сестре, у которой над губкой нежно обозначен тонкий пушок. Какой ошибкой с ее стороны было пытаться купить студента Кьена! Нужно совсем разувериться в своих силах, чтобы доставать для него вопросы к трехгодичным экзаменам! Напрасно она думала, что единственно, почему Кьен отверг ее — это ее принадлежность к высокому роду: разве не была она госпожой, дочерью влиятельного в столице вельможи? Тогда как Кьен происходил из семьи, стоявшей на социальной лестнице ниже кули, но зато у него был ум, который следовало проявить. Используя силу денег, ей удалось подкупить одного из чиновников, причастного к экзаменам, и получить от него экзаменационные темы. А потом она принесла их Кьену.
Перед отшельником вдруг упало дерево, едва не придавив его. Не хватало еще быть раздавленным на дороге, когда он уже так близок к цели! Он с трудом перелез через упавшее дерево, приподняв больную ногу руками.
Ошеломленная сестра рассказала ему о той ужасной встрече. И о том, как столь любимый ею студент метал громы и молнии презрения, разорвав в клочья драгоценные листы с вопросами, добытые ею с таким трудом! С какой ненавистью поносил он ее и ей подобных, полагающих, что деньгами можно купить человека, вышедшего из низов. Студент Кьен не желал такого успеха, он хотел сам добиться его. Это мог бы сказать ей и отшельник Сэн. Никогда этот юноша не обесчестил бы себя сторонней помощью, особенно поддержкой аристократки. Всегда помня о своем происхождении, он отказывался от помощи сильных мира сего. Ах, если бы Горькая Луна посоветовалась со своим верным братом, прежде чем совершить подобную ошибку, все могло бы обернуться совсем иначе. Маленький отшельник тряхнул головой, идя против ветра. Сколько судеб сломано за этот год! Но он уверен — скоро все переменится к лучшему.
