— Ключ. Ключ, милорд, — напомнил он, — ключ есть ключ. Извините. Я только хотел сказать, что, если мы узнаем, где ключ, это, несомненно, приблизит нас к разгадке всей тайны. Необходимо завтра же возобновить поиски. Надо все обыскать.
Пауэрскорт покосился на инспектора. Тот перевернул чистую страницу и большими печатными буквами написал слово «КЛЮЧ».
Лошади вдруг заржали. Парочка лесных голубей слетела с крыши конюшни и исчезла в деревьях за озером.
— Есть и другая возможность, — продолжил Пауэрскорт, — вот какая…
Но ему так и не удалось закончить фразу. В конце дороги, примерно в ста ярдах от них, послышался скрип колес экипажа. Совещавшиеся поднялись с мест и направились к большому дому.
— Подождите. Подождите, — прошептал Пауэрскорт, останавливая старшего пожарного офицера Перкинса, отчего еще одно облачко пыли слетело с брюк пожарного на землю. — Давайте посмотрим, кто это.
Он уже догадался, кто это мог быть. Весь день он ждал приезда последнего посетителя дома Харрисонов. Возвращение заблудшей овцы радовало его больше, чем послушание девяти других, которые не покидали стадо.
Пауэрскорту очень хотелось увидеть, как поведет себя Чарлз Харрисон. Не исключено, что ему уже известно о пожаре. Ведь за день было разослано столько депеш! Но если он не знает, насколько велики разрушения, то наверняка остановится посмотреть на дом и оценить размеры катастрофы. Возможно, решит обойти здание, чтобы поглядеть на него сзади, а может просто застыть перед фасадом, созерцая ужасное пепелище: зияющие дыры вместо окон, почерневшие камни, пробоины в крыше.
Но Чарлз Харрисон поступил иначе. Он сразу прошел через парадный вход, или, точнее, то, что от него осталось, и крикнул так, что было слышно даже в конюшне:
— Есть кто-нибудь в доме?
13
— По дороге я зашел к Паркеру. Он рассказал мне о пожаре и о том, что мой дядя погиб в огне.
«Итак, Чарлз Харрисон узнал о пожаре до того, как оказался на пепелище, — размышлял Пауэрскорт, внимательно разглядывая последнего оставшегося в живых отпрыска дома Харрисонов. — Возможно, это объясняет, почему он не стал осматривать дом, а сразу вошел внутрь. Но объясняет ли?»
Собравшиеся в передней выразили вновь прибывшему свои соболезнования. Инспектор Вильсон и старший пожарный офицер Перкинс поспешили извиниться за грязные руки, а специалист по расследованию пожаров Харди не сводил глаз с кучи пепла, лежавшей на полу.
— Весьма прискорбное событие, — сказал Харрисон, оглядываясь, чтобы посмотреть на окна уничтоженной огнем картинной галереи. — Бедный дядя!
Он снял шляпу, словно уже присутствовал на похоронах. Однако Пауэрскорту показалось, что Чарлз не слишком огорчен смертью родственника. Он вспомнил безрадостное детство этого молодого человека, который воспитывался в семье, где никому не был нужен.
— Могу я попросить вас, господа, — продолжал Харрисон, — дать мне небольшую отсрочку и пока отложить расспросы и ваш отчет о ходе расследования. Предлагаю встретиться завтра утром в библиотеке, например, в одиннадцать часов.
— Это дает ему восемнадцать часов на то, чтобы придумать собственную версию, — заметил Харди, когда они с Пауэрскортом спустя несколько минут шли к дороге.
— Вы подозреваете, что мистер Чарлз может быть причастен к пожару? — спросил Пауэрскорт.
— Я не говорю ни да, ни нет, — ответил Харди загадочно, — но что-то не так в его поведении. Я повидал немало поджигателей, которые потом вели себя как невинные овечки.
Полицейские и пожарные отбыли на одной из пожарных машин. Пауэрскорт решил зайти к Самуэлю Паркеру и попросить довезти его до станции.
— Мистер Паркер, — начал он, когда они со старым конюхом оказались на тропинке, — как я понял, мистер Чарлз только что заходил к вам.
— Совершенно верно, сэр, заходил, и совсем недавно. Заглянул проведать мисс Харрисон, да только она спала. Леди Люси уехала, когда она уснула. Я отвез ее на станцию, милорд.
Старик отер лоб. Видимо, присутствие престарелой леди оказалось для Паркеров нелегким испытанием.
— Что, ей стало лучше? Я имею в виду мисс Харрисон.
Паркер покачал головой.
— Доктор обещал прийти еще раз завтра утром. Так, кажется. Когда я видел ее в последний раз, она все твердила об огне.
— Боже! Могу я попросить вас об одолжении, мистер Паркер? — Пауэрскорту не терпелось поскорее улизнуть из Блэкуотера. — Не могли бы вы и меня отвезти на станцию? Мне необходимо сегодня вечером быть в Лондоне. А утром я снова вернусь.
Пока они катили по проселочной дороге, Пауэрскорт задал вопрос, который давно собирался задать. Не то чтобы это было очень важно, а так, для проформы.
— А что дворецкий Джонс, тот, кто спас мисс Харрисон, давно ли он служит этому семейству?
— На самом-то деле он никакой не Джонс. — Самуэль Паркер правил очень осторожно и не сводил глаз с дороги. — Вот только не могу припомнить его настоящую фамилию.
— Он местный?
— Нет, милорд. Он тоже из Германии, как и Харрисоны. Голдман, Голдштейн, Голдфарб…
«Что, если впряженные в повозку лошади были названы немецкими фамилиями, известными Харрисонам по их прежней жизни в Германии?» — подумал Пауэрскорт.
— Голдшмит, именно так. Я хочу сказать, что именно это его настоящая фамилия. Голдшмит. Помню, Мейбл еще сказала, что это похоже на нашего Голдсмита. Голдшмит.
Паркер был доволен, что память его не подвела.
— А почему же он зовет себя Джонс? — спросил Пауэрскорт. — Ведь ему достаточно было лишь чуть-чуть подправить свою фамилию на английский манер — Голдсмит, вполне добропорядочная английская фамилия.
— Не знаю, милорд, — отвечал Паркер, — знаю только, что он приехал сюда вместе с Харрисонами, когда те перебрались в эти края из Лондона. Должно быть, и прежде у них служил.
— А не упоминал ли когда-либо старый мистер Харрисон его имя во время прогулок у озерa? — В голове Пауэрскорта вертелись обрывки возможных связей, большей частью малоприятных.
— Нет, милорд. Но поговаривали, что родственники этого Джонса были банкирами во Франкфурте. Да только все разом разорились, милорд.
Паркер явно был несведущ в финансовых вопросах.
— Тогда, возможно, две семьи были прежде знакомы, — заметил Пауэрскорт, выбираясь из повозки, остановившейся у станции. — Спасибо, мистер Паркер, большое спасибо. Вероятно, мы еще увидимся завтра. Я должен вернуться к одиннадцати часам.
Два часа спустя Пауэрскорт стучал в парадную дверь дома лорда Роузбери на площади Беркли. Лит, невозмутимый дворецкий Роузбери, несравненный знаток железнодорожных расписаний, провел гостя в библиотеку.
Роузбери и Пауэрскорт были знакомы еще со школы. Пять лет назад Роузбери негласно принимал участие в одном из расследований Пауэрскорта. С тех пор Роузбери удалось осуществить свою честолюбивую мечту — он стал премьер-министром, но через год с четвертью оставил этот пост. Поговаривали, что его премьерство расстроилось из-за разногласий и интриг в кабинете министров. Но некоторые считали причиной отставки неспособность Роузбери принимать решения.
