— Гастролер. Какой-нибудь турист. Знаете,
после Второй мировой войны все так перемешалось, все стали ездить
туда-сюда… — Он неодобрительно покачал головой. — Некоторые
безответственные личности стали этим пользоваться.
— Брюс, я не хотел бы тревожить ваши
Дозоры, — сказал я. — Еще сочтут, чего доброго, будто московские
коллеги сомневаются в их профессионализме. Может быть, вы подскажете, кто у вас
в городе главный вампир? Старший, Великий… как вы его называете?
— Я — никак. — Брюс широко
улыбнулся. И демонстративно неторопливо шевельнул клыками — выпустил из верхней
челюсти два длинных острых зуба, потом втянул обратно. — А вот меня
называют Мастером. Мне не очень нравится слово, оно из глупых книжек и фильмов.
Но если им так хочется — пускай зовут.
— Для Мастера вы все-таки молоды, —
сказал я с легким удивлением. — Всего двести лет.
— Двести двадцать восемь лет, три месяца
и одиннадцать дней, — уточнил Брюс. — Да, я молод. Но это же
Шотландия. Вы бы знали, какой подозрительный, упрямый, заскорузлый в своих
суевериях народ эти горцы! В пору моей юности не проходило и года, чтобы
кого-нибудь из нас не забивали осиновыми колами.
Возможно, что мне показалось, но в голосе
Брюса мелькнула отчетливая гордость за земляков.
— Вы мне поможете, Мастер? — спросил
я.
Брюс покачал головой:
— Нет. Конечно же, нет! Если мы выясним,
кто убил русского парня, мы его накажем. Сами. Не упокоим, но накажем строго.
Дозорам его никто не выдаст.
Ну разумеется. Ничего иного не стоило и
ожидать.
— Бесполезно спрашивать: «А вдруг вы его
уже нашли и наказали»? — спросил я.
— Бесполезно, — со вздохом ответил
Брюс.
— Так что мне, суетиться, искать
преступника? — нарочито жалобно произнес я. — Или просто отдохнуть в
вашем чудесном городе?
В голосе Брюса прорезалась ирония:
— Как Темный я не могу сказать вам ничего
иного, кроме как «отдыхайте!». Расслабьтесь, осмотрите музеи, погуляйте вволю.
Кому теперь важен этот дохлый студент?
И тут я почувствовал, что больше сдерживаться
не хочу. Посмотрел Брюсу в глаза. В черные дыры зрачков, радостно полыхнувших
алым. Спросил:
— А если я сломаю тебя, дохлый кровосос?
Сломаю, выпотрошу и заставлю ответить на все вопросы?
— Давай, — нежным, почти ласковым
голоском ответил Брюс. — Попробуй, Высший. Думаешь, мы не знаем про тебя?
Думаешь, мы не знаем, откуда твоя Сила?
Глаза в глаза.
Зрачки в зрачки.
Черный пульсирующий туннель, влекущий меня в
пустоту. Водоворот красных искр чужой, похищенной жизни. Манящий шепот в ушах.
Одухотворенное, возвышенное, неземной красоты лицо юноши-вампира.
Упасть к его ногам…
Плакать от восторга и восхищения — этой
красотой, мудрость, волей…
Молить о прощении…
Он был очень силен. Все-таки двести лет опыта,
помноженные на первый уровень вампирской Силы.
И я почувствовал его мощь в полной мере. Встал
на негнущихся, чужих ногах. Сделал неуверенный шаг.
Брюс улыбнулся.
Точно так же улыбались восемь лет назад
вампиры в московской подворотне, куда я вбежал вслед за беспомощным,
поддавшимся зову Егором…
Я вложил в ментальную атаку столько Силы, что
потрать я ее на файербол — огненный шар пронзил бы десятка три домов и ударил в
крепостную стену древнего шотландского замка.
Зрачки Брюса побелели, выцвели. Манящий черный
туннель выжгло белым сиянием. Передо мной, покачиваясь вперед-назад, сидел
ссохшийся старик с молодым лицом. Впрочем, кожа на лице стала шелушиться,
отслаиваться крошечными чешуйками, будто перхотью.
— Кто убил Виктора? — спросил я.
Сила продолжала течь сквозь меня тонким ручейком, вилась гибкой удавкой,
продернутой в глаза вампира.
Он молчал, лишь продолжал качаться в кресле.
Уж не выжег ли я ему мозги… или что там у него вместо мозгов? Хорошее начало
неофициального расследования!
— Ты знаешь, кто убил Виктора? —
переформулировал я вопрос.
— Нет, — тихо ответил Брюс.
— У тебя есть какие-то догадки по этому
поводу?
— Да… две. Молодой… молодая не
удержалась… Гастролер… заезжий вампир…
— Что еще ты знаешь об этом убийстве?
Молчание. Словно он собирается с мыслями,
прежде чем начать долгую речь.
— Что еще ты знаешь такого, что
неизвестно сотрудникам городских Дозоров?
— Ничего…
Я остановил поток Силы. Опустился в кресло.
Что же теперь делать? А если он заявит жалобу
в Дневной Дозор? Неспровоцированное нападение, допрос…
С минуту Брюс все так же качался в кресле.
Потом вздрогнул, и взгляд его стал осмысленным.
Осмысленным и жалким.
— Прошу прощения, Светлый, — тихо
сказал он. — Я приношу свои извинения.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы
понять.
Мастер вампиров — это не просто самый сильный,
ловкий, умный кровосос. Это еще и тот, кто ни разу не терпел поражения.
Для меня жалоба Брюса обернется большими
неприятностями. Но для него — потерей статуса.
А этот вежливый древний юноша очень
честолюбив.
— Принимаю твои извинения, Мастер, —
ответил я. — Пусть случившееся останется между нами.
Брюс облизнул губы. Его лицо розовело,
приобретая прежнюю миловидность. Голос чуть окреп — он тоже понял, что не в
моих интересах обнародовать случившееся.
— Но я бы попросил, — в последнем
слове был и нажим, и ядовитая ненависть, — не повторять больше подобных
атак, Светлый. Агрессия не была спровоцирована.
— Ты вызвал меня на поединок.
— Де-юре — нет, — быстро ответил
Брюс. — Ритуал вызова не соблюден.
— Де-факто — да. Станем тревожить
Инквизицию?
Он моргнул. И снова стал прежним гостеприимным
хозяином.
— Хорошо, Светлый. Кто старое помянет…
Брюс поднялся — его чуть качнуло. Прошел к
двери. За порогом повернулся и с видимым неудовольствием произнес:
— Мой дом — твой дом. Этот номер — твое
жилье, я не войду без спроса.
