— Кто его знает? Парня убили у нас. Вроде
как мы в чем-то виноваты… хотя в чем, в чем? А он же русский! Мало ли… все
помнят, чем это кончается… Мы тут стали обсуждать, вначале в шутку… Потом
как-то серьезнее. Вдруг приедет отец, брат или друг… ну и поубивает всех.
— Вот ты о чем, — сообразил
я. — Ну… могу уверить, в России кровная месть не слишком распространена. У
шотландцев, между прочим, она тоже существует.
— А я о чем говорю? —
непоследовательно согласился Жан. — Варварство какое-то. Дикарство!
Двадцать первый век, цивилизованный мир…
— И перерезанное горло, — поддакнул
я. — Что все-таки случилось с Виктором?
Парень покосился на меня. Затянулся сигаретой,
покачал головой:
— Мне кажется, ты врешь. Ты не друг
Виктора. Ты из русского КГБ. Тебя послали расследовать убийство. Так?
Он что, действительно пересмотрел боевиков?
Мне стало смешно.
— Ты же понимаешь, Жан, — вполголоса
сказал я, — что ответить на твой вопрос я не вправе.
Француз очень серьезно закивал. Потом
тщательно загасил сигарету о пол.
— Пошли, русский. Я тебе покажу то место.
Только больше не кури, здесь все из тряпок и картона, полыхнет как порох — ух!
Он толкнул дверь — и та, конечно же, легко
открылась. Жан задумчиво осмотрел ее и пожал плечами. Мы миновали еще несколько
комнат.
— Вот он, этот дерьмовый вампирский
замок, — мрачно сказал Жан. Пошарил по стене, щелкнул выключателем — свет
стал гораздо ярче.
Да, темнота тут была бы уместнее. Без нее
аттракцион выглядел просто нелепо. «Кровавая река», по которой предстояло плыть
к вампирам, представляла собой длинный металлический желоб шириной метра в три.
Желоб был заполнен водой.
Неглубоко.
По колено примерно.
Металлическая баржа, конечно же, не плыла по
воде. Я покачал борт ногой и понял, что лодка стоит на дне на каких-то роликах.
Под водой виднелся и трос, который буксировал лодку от одного «причала» к
другому. Общая длина желоба не превышала пятнадцати метров. На середине пути
железное корыто заползало в отгороженную тяжелыми занавесками (сейчас
отдернутыми) комнату. Под потолком комнаты виднелся внушительных размеров
вентилятор. На одной стене был грубо нарисован мрачный замок, стоящий на скале.
Пройдя на нос баржи, я заглянул в темную
комнатку. Да, идиотское место, чтобы расстаться с жизнью. Так… за пять дней
следы могли и исчезнуть, но все-таки попробую.
Взгляд сквозь Сумрак не помог. Я отметил
слабые следы Иных — Светлых и Темных, но это изучали место убийства эксперты
Дозоров. Никаких признаков «вампирской тропы» не было. А вот эманации смерти
чувствовались. И настолько явные — будто не пять дней прошло, а час-другой от
силы. Ох нехорошо умирал парень…
— А кто озвучивает? — спросил
я. — Наверняка ведь слышны всякие охи-вздохи, страшные завывания? Не в
тишине же туристов возят?
— Запись, — грустно сказал
Жан. — Вон там динамики и еще там…
— И никто здесь не присматривает за
туристами? — спросил я. — А если кому-то станет плохо?
— Присматриваем, — неохотно
признался Жан. — Видите, слева дырка в стене? Там обязательно кто-то стоит
и смотрит.
— В темноте?
— С помощью прибора ночного
видения… — Жан смутился. — Обычная видеокамера с режимом ночной
съемки. Стоишь, глядишь на экран…
— Ага… — Я кивнул. — И что ты
видел, когда убивали Виктора?
То ли он немного успокоился, то ли смирился,
но отрицать ничего не стал. Только спросил:
— Почему вы решили, что там был я?
— Потому что ты в костюме вампира. Вдруг
кто-то из посетителей тоже снимает на камеру с ночным режимом? Для этого и
гримируют, так? Я думаю, у вас тут у каждого своя роль, значит, ты и во время
представления носил этот костюм и был поблизости.
Жан кивнул:
— Да, верно. Там был я. Вот только ничего
не увидел, поверьте. Все сидели как сидели. Никто на них не нападал, никто не
приближался.
Я не стал говорить, что голодного вампира (а
он должен был быть очень голодным, чтобы так нагло охотиться) на ночной режим
не снять — такая съемка идет в инфракрасных лучах. А голодный вампир не теплее
окружающей среды. Может быть, легкие следы на пленке…
— Запись велась?
— Нет, конечно. Зачем зря пленку тратить.
Присев на корточки, я помотал рукой в воде.
Вода была холодная и затхлая. Похоже, никто не удосужился ее сменить… впрочем,
если расследование не закончено, то это естественно…
— Что-то увидели? — с любопытством
спросил Жан.
Я не отвечал. Я смотрел на воду сквозь закрытые
веки. Смотрел сумеречным взглядом, проникающим сквозь реальность в суть вещей.
Желоб заполнился мутным хрусталем. Сквозь
хрусталь проступили багровые прожилки. На дне желоба клубилась оранжевая
взвесь.
В воде была человеческая кровь.
Много крови.
Литра четыре.
Вот откуда, наверное, такие сильные эманации
смерти. Кровь хранит память дольше всего на свете.
Если бы в полиции догадались сделать хороший
анализ воды — они бы поняли, что всю кровь Виктора попросту слили в канаву. Что
никакие вампиры в преступлении не замешаны.
Впрочем, полиция вампиров и не искала. И
анализ, возможно, провели. А если нет — то лишь потому, что не сомневались в
результатах. По горлу — чик-чик, кровь за борт — буль-буль… Только Иным могла
прийти в голову такая идиотская мысль, как искать вампира в аттракционе!
— Ларчик просто открывался, —
пробормотал я, вставая с колен. — Блин…
Да, жестокое убийство. И черного юмора убийце
не занимать. Вот только это уже не наше дело. Пусть полиция Эдинбурга ведет
свое расследование.
Так за что же убили парня? Увы, вопрос
дурацкий. Для смерти существует куда больше причин, чем для жизни. Парень
молодой, горячий. Отец — бизнесмен и политикан. Мог пострадать и по своей вине,
и из-за отцовских дел, и вообще без причины.
Да, Гесер и Завулон сели в лужу одновременно.
Увидели опасность там, где ее нет и не было.
— Спасибо за помощь, — сказал я
Жану. — Я пойду.
— Все-таки ты русский полицейский, —
с удовлетворением произнес Жан. — Ты что-то заметил?
Многозначительно улыбаясь, я покачал головой.
