И это будет ослепительный миг его славы —
прежде чем он сгинет, растворится в Сумраке, будет выброшен в ничто
безжалостной волей изначальных Сил.
Нам же не привыкать использовать людей?
Я зарычал, делая шаг вперед. Эту тень надо
искать не на песке. Эта тень — во мне самом.
Меня хлестнуло ледяным ветром — и я вывалился
на пятый слой Сумрака.
Лицом в зеленую траву.
Дул порывистый холодный ветер. Солнечный свет
сочился сквозь плывущие по небу фиолетовые облака — тяжелые, будто снежные.
Холмистая равнина, поросшая колючей высокой травой, тянулась до горизонта.
Где-то вдали грохотал гром и били молнии — били наоборот, из земли в небо, в
фиолетовые тучи.
Я поднялся, сглотнул — у меня заложило уши.
Обычное давящее ощущение Сумрака, наползающая слабость, желание побыстрее выйти
в реальный мир исчезли. Пятый слой оказался энергетически сбалансирован. Когда
глаза привыкли и я присмотрелся, то стало понятно, что краски вокруг все-таки
не совсем живые. Трава зеленая — но бледная. Облака скорее сизые, чем
фиолетовые. Даже молнии какие-то притушенные, не обжигающие сетчатку глаза.
Но все-таки… Здесь, похоже, можно жить.
Я огляделся. И в примятой траве увидел Стража.
Это был голем — существо, сотворенное из глины
и оживленное магией. Штука редкая, давным-давно никем не производимая.
Средневековый робот, которого порой пытались приспособить к труду, но чаще
создавали для охраны.
Вот только классический голем походил на
глиняного человека и оживлялся посредством рун, вложенных в специальное
отверстие (тут чувство юмора у магов обычно падало ниже плинтуса).
А этот голем был змеей. Что-то вроде глиняной
анаконды длиной метров десять, толщиной с торс взрослого человека, причем хищно
оскалившиеся головы были с обеих сторон змеи. Шкура — красновато-серая, будто
плохо обожженный кирпич. Глаза голема были открыты… и вот глаза меня испугали
больше всего. Они были совсем как человеческие.
Впрочем, почему «совсем как»? Если голема
делал Мерлин…
Ровно посередине туловище змеи утончалось, в
нем была небольшая, с ладонь, выемка. И вот в этой выемке лежал серый
квадратный камень с полустертыми кельтскими письменами.
Да, странный голем. Руна его не оживляла, а
убивала.
Или скорее обездвиживала — судя по злобному
блеску в глазах.
Я еще раз огляделся. Кроме меня и неподвижного
голема — никого. Грабитель могил ушел глубже.
Ну-ка!
Вызвав из памяти боевые заклинания, все самое
мощное, что мне довелось узнать и на что хватало сил, я подвесил их на быстрое
применение. Надо быть готовым в любую секунду вступить в бой. Конечно, если
смогу пройти глубже…
— Подожди, Антон!
Из воздуха материализовались трое — Лермонт,
Семен и незнакомый мне негр. Причем и Семена, и негра Лермонт буквально вытащил
вслед за собой, держа под руки. Силен, ох силен…
— Красота какая! — Семен с восторгом
огляделся. — Ух… так вот куда…
Он замолчал, увидев голема. Подошел к нему,
осторожно пнул. Покачал головой.
— У… зверюга-то какая… Ты завалил, Антон?
— Боюсь, ее так просто не
завалишь. — Я показал на Руну. Повернулся к Фоме: — Двигаемся дальше,
господин Лермонт?
— Сможешь?
— Попробую.
Лермонт с сомнением покачал головой. Покосился
на своего подчиненного, сказал:
— Ты не пройдешь. Я тащил вас из-за… этой
твари. Но дальше вам хода нет. Ждите сколько сможете и уходите.
Он глубоко вдохнул — и растворился в воздухе.
Я шагнул вперед.
Ничего.
Еще один шаг. Еще и еще.
— Не выходит? — с сочувствием
спросил Семен.
Что ж такое, я ведь на пятый слой пробился,
тут совсем спокойно, а я не могу погрузиться глубже!
Шаг. Еще шаг. Где моя тень?
— Антон… — Семен потряс меня за
плечо. — Антон, остановись. Ты тратишь силы впустую.
— Я пройду, — прошептал я. —
Мне надо…
— Ничего тебе не надо. Лермонт опытнее.
Он сам все сделает.
Я замотал головой. Попытался расслабиться.
Сюда я вошел на ярости… может быть, дальше пройду на спокойствии? Передо мной
всего лишь водораздел. Тонкая пленка поверхностного натяжения между мирами,
граница, за которой, как оказывается, жизненная Сила начинает нарастать. Первый
слой практически мертв, высушен, бесплоден. Второй — чуть живее. Третий,
четвертый — уже начинают напоминать наш мир. Пятый… пятый почти пригоден для
жизни. Здесь уже есть краски, здесь холодно, но не настолько, чтобы замерзнуть,
здесь растет трава, идут дожди, бушуют странные грозы. Что будет на шестом? Мне
надо понять, куда я ломлюсь. В мир, дышащий льдом, умирающий и вымороченный?
Где будет трудно дышать, тяжело ходить и трудно разговаривать?
Нет. Шестой слой будет другим. Еще ярче, чем
пятый. Еще живее. Еще ближе к настоящему миру.
Я кивнул своим мыслям.
И шагнул из пятого слоя в шестой.
Здесь была ночь. Может быть, не летняя, но
теплая. В небе над головой я не увидел ни единой звезды, но зато там была Луна.
Не пояс серой пыли в небе, как на первом слое. Не три крошечные цветные луны,
что светят на втором. Самая обычная, привычная человеческому взгляду Луна.
Но ни одной звезды. Звезды — не для Иных.
Под белым прожектором Луны мир казался совсем
реальным. Деревья — настоящие, живые, с шелестящими на ветру листьями. Пахнет
травой и гарью… я вдруг понял, что впервые ощутил запах в Сумраке. Наверное,
если пожевать травинку, то и горький вкус сока почувствую…
Гарь?
Я обернулся — и увидел Лермонта. Но уже не в
облике плотного пожилого господина, а в его сумеречном воплощении.
Томас-Рифмач стал белокурым великаном ростом
под три метра. Его кожа излучала неяркий молочный свет. Он выхватывал из
воздуха сгустки белого и синего огня, смешивал их в исполинских ладонях, будто
лепил снежки, бросал куда-то вдаль. Я проследил траекторию — шипящие клубки
пламени неслись над равниной, сметая по пути редкие деревья, — и гасли в
темном, удаляющемся облаке. Горящие деревья отмечали промахи.
— Фома! — крикнул я. — Я
пришел!
Великан смешал в руках совсем уж огромный шар.
Крякнул — и метнул вслед темному облаку. Развернулся.
У него было удивительное лицо. Одновременно
древнее и свежее, доброе и жесткое, красивое и пугающее.
