Стал прокручивать досье от верхних строчек
«Родилась человеком. Способностей Иной не имела. Инициирована мужем согласно
параграфу 7 соглашения „Право семьи Иного на самоопределение…“ вниз. Мимо
несколько раз мелькнувших строк „От лотереи отказалась, премирована месячной
нормой неконсервированной донорской крови 3-й группы, резус положительный“. В
еде она была консервативна, на людей не охотилась, всегда брала один и тот же,
не самый редкий тип свежей крови — не то что некоторые вампиры, которые,
отказавшись от охоты, начинают требовать себе „кровь девственницы, только
первой или второй группы, на третью и четвертую у меня несварение“ или
„детскую, 1-й группы, резус отрицательный“.»
Последние строчки мне все объяснили.
«Добровольно прервала свое существование и упокоилась
12.09.2003, вскоре после гибели сына, Высшего вампира Константина Геннадьевича
Саушкина (дело № 9752150). 14.10.2003 похоронена, согласно личной просьбе,
по христианскому обряду с совершением заупокойной службы Светлым Иным отцом
Аристархом».
Знал я отца Аристарха — редчайший случай,
когда православный священник ухитряется совмещать свою сущность Иного с верой,
да еще и пытается вести какую-то миссионерскую деятельность среди Темных. Месяц
назад с ним разговаривал. Почему же не знал про самоубийство — а если отбросить
словесную шелуху, то так оно и есть, — Полины Саушкиной?
Не хотел — и не знал. Все просто.
Третий щелчок «мыши» — третий файл.
Разумеется.
«Саушкин Геннадий Иванович…»
Я застонал, обхватив голову руками.
Дурак! Дурак! Дурак!
Не важно, что, согласно досье, у
Саушкина-старшего четвертый вампирский уровень, что он «не охотился», «не
состоит», «не замечен».
Эдгар тоже никогда не числился среди Высших. А
гляди-ка — сумел даже под ударом четырех амулетов исхитриться и сказать лишь
часть правды.
И я понял эту правду именно так, как хотелось
мне. Моим комплексам, страхам, переживаниям.
Зря винит себя мальчик Андрей, выловленный из
Чистых прудов после тесного знакомства с Геной Саушкиным. Он не виноват в
гибели своего учителя и своего товарища.
А вот я виноват. Уперся в фамилию «Саушкин»,
будто в барьер какой-то. И не решался сделать хоть шаг в сторону.
Вначале я хотел распечатать лист. Потом понял,
что ждать тридцать секунд, пока принтер продует свои печатающие головки и
изготовится печатать, не могу.
Выскочил из кабинета и кинулся вверх по
лестнице.
Вот тут меня ждал капитальный облом. Гесера на
месте не было. Нет, конечно, я понимаю, иногда ему тоже надо отдыхать, но
почему именно сейчас? Как не везет…
— Антошка, привет. — Из дверей
своего кабинета вышла Ольга. — Ты что такой… взбудораженный?
— Где Гесер? — завопил я.
Секунду Ольга задумчиво смотрела на меня.
Потом подошла, аккуратно прижала ладонь к моим губам, сказала:
— Борис спит. Он с того дня, как вы из
Узбекистана вернулись, домой ни разу не уходил. Час назад я его загнала в
постель, применив все возможные женские хитрости.
Выглядела Ольга замечательно. Над ее прической
явно поработал хороший парикмахер, кожу покрывал великолепный золотистый загар,
косметики было совсем чуть-чуть — лишь чтобы оттенить красивый разрез глаз и
сексапильную припухлость губ. И пахло от нее чем-то очень дорогим,
цветочно-пряным, жарким и манящим.
И впрямь применяла все возможные хитрости.
Ну ничего, я ее видел совсем другой. И не
только видел — сам был в этом роскошном теле. Ощущения познавательные, хоть и
не рискну сказать, что я по ним скучаю.
— И если ты, Антон, будешь сейчас вопить,
звонить Боре, требовать от него немедленно прибыть на работу — я тебя превращу
в кролика, — сказала Ольга. — Я только пока не решила, в настоящего
или в плюшевого.
— В надувного из секс-шопа, — сказал
я. — Не пугай, это все одинаково невозможно.
— Думаешь? — Ольга прищурилась.
— Думаю. А если уж тебе так хочется
попрактиковаться в боевой магии — у меня есть для тебя кандидат на роль мишени.
— Кто? — просто спросила она.
— Высший вампир. Тот, который орудовал
вместе с Эдгаром. Тот, который сегодня порвал наших на Чистых прудах.
— Кто? — с напором повторила Ольга.
— Саушкин.
По лицу Ольги пробежала легкая тень. Она мягко
взяла меня под руку, сказала:
— Антон, у всех у нас в жизни бывают
трагические события. Порой мы теряем друзей, а порой и врагов, но все равно
виним себя…
— С Гесером психотерапией
занимайся! — рявкнул я. — Это Геннадий Саушкин! Старший Саушкин! Отец
Кости!
— Мы его проверяли, он четвертый
уровень… — начала Ольга. И замолчала.
— Тебе объяснить, как легко вампиру
повысить свой уровень? — спросил я.
— От четвертого до Высшего… но пропали бы
десятки людей, мы бы заметили…
— Значит, не заметили! — Я схватил
ее за руку. — Ольга, один шанс на тысячу… но вдруг он еще у себя дома?
Вдруг его можно застать врасплох?
— Пошли. — Ольга кивнула. —
Надеюсь, ты еще помнишь свой старый адрес?
— Вдвоем?
— Я полагаю, что двое Высших Светлых
способны одолеть одного вампира. В конторе одна молодежь, не тащить же с собой
пушечное мясо?
Несколько секунд я смотрел ей в глаза. Там
плясали задорные огоньки… что, Ольга, засиделась на руководящей работе?
— Пойдем, — сказал я. — Пойдем
вдвоем. Хотя мне это очень напоминает начало голливудского боевика.
— В каком смысле?
— Ну, в том, что нас будет ждать засада.
Или ты окажешься тем самым Светлым, кто помогает Эдгару и Геннадию.
— Дурак. — Ольга даже не обиделась.
Но пока мы спускались вниз, ехидно сказала: — Кстати, мы тут на всякий случай
проверяли даже Светку.
— И что? — поинтересовался я.
— Не она.
— Это радует, — согласился я. —
А тебя проверили?
— Всех Высших Светлых проверили. И в
России, и в Европе, и в Штатах. Не знаю, кого там Фома углядел в Сумраке, но у
всех Высших — стопроцентное алиби.
