— Как вы думаете, там, наверху, располагаются те, кто повыше рангом? Может, есть и соответствующие правила, к примеру, только чиновники классов выше восьмого допускаются на третий этаж?
— Кто их знает, — пожал плечами Шапоров с жизнерадостностью, не очень вязавшейся с окружающей их обстановкой. — Знаете, лорд Пауэрскорт, я живу в этом городе всю мою жизнь, а впервые попал в правительственное учреждение! Это какой-то новый, неизведанный мир!
Оказалось, что комната 467 находится в самом дальнем конце коридора четвертого этажа, где нумерация удивительным образом начиналась с комнаты 379, расположенной напротив лифта. Чиновники с папками под мышкой деловито и целеустремленно проносились мимо, шелестя подошвами по стертой ковровой дорожке. Две или три двери оказались открыты, и Пауэрскорт с Шапоровым могли бегло взглянуть на помещения, тесно заставленные письменными столами, подобно школьным классам для взрослых, и увидеть сидящих за ними людей, которые уныло-сосредоточенно читали бумаги или писали что-то в толстых конторских книгах. В окна справа по ходу виднелся небольшой внутренний двор, по которому неустанно и торопливо сновали люди, кружили, как белки, в министерском колесе. Пауэрскорт с Шапоровым миновали конференц-зал с длинным столом и расставленными вокруг него крытыми плюшем стульями, пустующий в ожидании следующего заседания. Наконец, вот она, комната 467. На медной дверной табличке значилось имя — Петр Ильич Бажанов, третий помощник заместителя столоначальника административно-хозяйственного департамента. Любопытно, подумал Пауэрскорт, каких трудов стоило этому человеку подняться до столь незначительных высот? Он заметил, что табличка потускнела, нечищенна, словно Бажанов сидит в этом кабинете много-много лет. Наверно, обошли повышением. Или, может, скачок с третьего помощника до второго ему не по силам. А может, этот Бажанов стар, согбен и ждет не дождется, когда уйдет на пенсию?
Однако голос, который отозвался на стук и пригласил войти, оказался живым и легким. Так же выглядел и чиновник. Говорил он мягко и неторопливо, словно для того, чтобы Михаил успевал переводить. Пауэрскорт с Шапоровым сидели друг против друга по краям письменного стола на стульях, крытых хоть и не плюшем, но вполне приличных. Перед Бажановым высилась стопка папок. Ему было около сорока. Копна темных волос, венчавшая его голову, казалось, не поддавалась никаким попыткам взять себя под контроль. Глаза у него были серые, нос маленький, и черная борода вела себя под стать шевелюре. Интересно, подумал Пауэрскорт, есть ли у него жена и как она борется с этой его непокорной растительностью перед ежедневной отправкой супруга на службу?
— Насколько я понимаю, вас интересует Родерик Мартин, — обратился господин Бажанов к Пауэрскорту.
— Именно так, господин заместитель, — ответил Пауэрскорт, вспомнив совет Роузбери при разговоре непременно повышать в чине всех армейских офицеров, гражданских служащих и полицейских. — Нам дали понять, что вам могут быть известны некоторые подробности его пребывания в России.
Бажанов издал глубокий вздох:
— В некотором смысле, вынужден вас разочаровать, лорд Пауэрскорт. Я — то есть мы — мы не сможем помочь вам в том, что касается Мартина. В обычных обстоятельствах мы располагаем различного рода сведениями относительно таких приезжих. Время прибытия-убытия, где остановился и так далее. Если это персона значительная и встречается с официальными лицами государства, то по каждой встрече заводится запись точно так же, как это будет сделано по поводу нашей с вами встречи сегодня.
Третий помощник заместителя столоначальника улыбнулся. Что-то было ироническое в его манере толковать о бюрократической практике, это почувствовал даже иностранец Пауэрскорт. Странно, ведь факт для него — это серьезно, это его хлеб, его валюта, добытая тяжким трудом, изъятая у нежелающего сотрудничать населения и собранная для хранения навечно в никогда и ничего не теряющих министерских архивах.
— Но у нас нет данных о нем за 1905 год. — Бажанов развел руками. — Ни когда въехал, ни где остановился. Мне жаль, что я не в силах помочь вам, господа. Увы.
И так понятно, что за 1905-й нет, подумал Пауэрскорт. Мартина ведь убили в декабре 1904-го — и, конечно, Бажанов знает об этом. Детектив вспомнил рыжебородого толстяка, который орал на них в полицейском участке. Возможно, они все тут лжецы и путаники. Но что за толк спорить? Лучше послушаем, что этот господин еще скажет.
— Мы уверены, что вы делаете все возможное, господин заместитель, — как можно мягче произнес Пауэрскорт, — но я просил бы вас взглянуть на положение вещей с точки зрения правительства моей страны. Мистер Мартин, столь же заметное лицо в министерстве иностранных дел в Лондоне, сколь вы здесь в своем Санкт-Петербурге, — Бажанов на этих словах привстал и поклонился, — приезжает сюда в декабре прошлого года и проводит на следующий день, как мы полагаем, несколько встреч — возможно, с представителями министерства иностранных дел, в точности это не известно. А вечером того же дня его находят убитым! О его смерти сообщается в рапорте, составленном городовым полицейского участка, расположенного в непосредственной близости от британского посольства. Имеется соответствующий документ. — Факт наличия документа, по мнению Пауэрскорта, сердцу чиновника должен быть особенно мил. Устное слово, что воздух, ничего не значит. Бумаги, записи, памятки — вот главное содержание жизни! — Но теперь, только представьте себе, полиция все отрицает! Там говорят, документ поддельный. — Воистину, подумал Пауэрскорт, подделка документа — страшный грех против духа святого бюрократической машины. Приводит в ужас одна лишь мысль о возможности подделки. — Там говорят, мистер Мартин не мог приехать в Санкт-Петербург. Однако же мы точно знаем, что он отбыл из Лондона в столицу Российской империи, облеченный особой миссией. И не вернулся. У нас нет причин полагать, что он жив. Мы думаем, он погиб. Вы же, господа, утверждаете, что его здесь никогда не было. Так кому и чему нам верить?
Тут Бажанов воспользовался одной из классических бюрократических уловок, своего рода чиновничьей сицилианской защитой.
— Я был бы рад вам помочь, лорд Пауэрскорт. Дайте мне день-другой. Возможно, соответствующий документ поставили не на свое место. Наведу справки в других учреждения. Возможно, помогут там.
Позже Пауэрскорт узнал, что под «другими учреждениями» в России понимают секретную полицию, охранку, или даже еще более тайные организации, в ведении которых находится безопасность царской семьи и государства.
— Вы очень добры, господин заместитель. Мы вам очень признательны. Позвольте только задать вам еще один вопрос перед тем, как мы расстанемся. Вы упомянули в начале нашего разговора, что у вас нет сведений касательно мистера Мартина за 1905 год. Следует ли из этого — поправьте меня, если я ошибаюсь, — что у вас могут иметься сведения о нем за другие годы?
Бажанов рассмеялся, шлепнув себя рукой по бедру.
— Как раз сегодня я говорил своему второму помощнику — они умные люди, эти англичане! Наш гость наверняка сумеет задать верный вопрос, чтобы узнать то, что ему нужно. — Пауэрскорт, жадно ждущий ответа, все-таки не смог не подивиться, сколько же помощников у этого человека. Три? Пять? Семь? В следующий раз надо будет спросить. — За 1905 год сведений и впрямь нет. Да, именно так я и сказал. Однако давайте посмотрим сначала, о том ли господине Мартине мы говорим. Наш Родерик Мартин или, верней, ваш Родерик Мартин проживает в Англии, в графстве Кент, в местечке под названием Тайбенхэм-Грэндж. Женат. Служит в министерстве иностранных дел. Тот ли это господин Мартин, которым вы интересуетесь?
