В районе Селси под крыльями открылось море. Ла-Манш. Они взяли курс на юго-запад.
— Ну что: дивный сей алмаз в серебряной оправе океана? — риторически спросил его величество у второго пилота.
— Верно сказано, сэр, — кивнул тот невозмутимо, словно привык слышать от короля такие фразы каждую минуту.
Маленькая эскадрилья летела над волнами. Король всегда впадал в легкую меланхолию, осознавая, как недалеко до моря, как мало его королевство по сравнению с былыми владениями предков. Всего несколько поколений назад его прапра-не-упомнишь-сколько-прабабка царствовала на трети земного шара. Во Дворце его воспитатели, находившие у подростка легкий комплекс неполноценности, частенько доставали с полок потрепанные атласы, дабы продемонстрировать ему, каким розовым был когда-то мир, какое великое наследие получил он по праву рождения. Ну и где все это? Справедливость и великолепие, спокойствие и сила, славное звание «Самой Крупной Шишки», мать вашу — все куда-то кануло. Спасибо вам большое, господа Иностранцы! Теперь ютимся на пятачке, курицу выгнать некуда; старый король Альфред, ну, который лепешки сжег, и тот больше имел. Как любил говорить его величество Денизе: если Англия не возьмется за ум, придется вслед за Альфом податься в хлебопеки.
Он все время отвлекался; порой ему казалось, что самолет летит сам собой. Тут в его ушные перепонки ударил дикий треск.
— На трехчасовом румбе бандиты, сэр.
Его величество посмотрел туда, куда указал второй пилот. Впереди, перпендикулярно их курсу, летел маленький самолетик, за которым тянулось длинное полотнище. «СЭНДИ ДЕКСТЕР И ГАЗЕТА «ДЕЙЛИ» ПРИВЕТСТВУЮТ РАДЖУ», — прочел он.
— Вот ведь хренотень, — пробурчал под нос король. Обернувшись, он прокричал в распахнутую дверь салона: — Эй, Дениза, иди глянь, какая хренотень.
Королева, игравшая в скрэббл, собрала фишки в ладошку (вдруг фрейлине захочется сжульничать!) и всунула голову в кабину.
— Хренотень, — заявила ее величество. — Вот ведь хренотень.
Им обоим Сэнди Декстер был абсолютно не нужен. По общему мнению его и ее величеств, Декстер был грязный подонок, а «Дейли» не годилась даже на подтирки в деревенском нужнике. Естественно, «Дейли» читали, таясь друг от друга, оба: надо же знать, какой гнусной клеветой пичкают их доверчивых подданных. И потому королева Дениза узнала о регулярных визитах супруга к этой суке, каких мало, той самой, которой груди в Америке делали, — к Дафне Лоустофт. Пусть только сунется во Дворец при Денизе — она ей свою пластическую хирургию устроит! Тем временем именно газета «Дейли» оповестила короля, что внезапный и похвальный интерес его супруги к защите дельфинов разделяет некто с аквалангом, чье имя его величеству было больно даже произнести. Удивительно, как подчеркивают фигуру резиновые костюмы для аквалангистов — реклама не врет.
Теперь же они узрели, как маленький «апаш» Декстера, развернувшись, вновь пошел им наперерез. Его величество без труда вообразил, как подлая ищейка, хихикая, указывает фотографу, куда направить бесстыжее око телеобъектива. Снимок кабины у них наверняка уже есть.
— Хорек-Королек, — взмолилась королева. — Сделай что-нибудь.
— Вот ведь хре-но-тень, — повторил король. — Как нам отделаться от этого грязного подонка?
— Вас понял, сэр.
Комэск Джонстон (позывной «Джонни»), набрав высоту, взял курс на перехват и вскоре настиг «апаша» с возмутительным хвостом. Ну что, в петуха и курицу сыграем? Тут же Джонстон подумал: «А не припугнуть ли писаку по-настоящему?» От вчерашней репетиции «Битвы за Британию» в бортовом пулемете оставался еще кое-какой боезапас. Всадить, что ли, пыж ему в задницу? Авось обкакается. Журналюги хреновы.
«Харрикейн» наседал «апашу» на хвост. Крикнув в шлемофон: «Этот — мой!» — Джонстон поймал цель в прицел, нажал гашетку и почувствовал всем телом, как задрожал самолет, выпуская две восьмисекундные очереди. Джонстон резко задрал нос самолета, как советовал учебник, и захихикал себе под нос, но тут радиомолчание прервал до боли знакомый голос «He-Спита» Смита.
— Ни хера себе… — протянул он, не скрывая эмоций. Комэск оглянулся. Вначале он не увидел ничего, кроме
разрастающегося огненного шара. Медленно-медленно шар превратился в череду отвесно падающих обломков, над которой свободно парило нетронутое полотнище с приветствием. Парашютов не было видно. Время ползло как улитка. В эфире воцарилась полная тишина. Пилоты и пассажиры королевской эскадрильи провожали обломки «апаша» глазами, пока те не ударились о далекую водную гладь и, слегка подпрыгнув, затонули.
Джонстон-Джонни вновь прикрыл королевский самолет с хвоста. Из дымки постепенно проступили очертания скалистого восточного побережья Острова. Затем послышался голос лейтенанта Догсона-Дога.
— Запишите в бортовой журнал, шкипер, — заявил он. — По моему мнению, у него отказал двигатель.
— Фриц на свою бомбу сел, — добавил Смит-«Не-Спит». Последовала долгая пауза. Наконец в эфир вышел Его
Величество, осмысливший инцидент.
— Мои поздравления, комэск. Бандитам указали на место, я бы сказал.
А королева Дениза, одолжив три буквы у фрейлины, звонко плюхнула на приборный щиток слово «ПОДОНОК».
— Проще пареной репы, сэр, — ответил Джонстон-Джонни, припомнив свою финальную реплику из «Битвы за Британию».
— Но я бы напомнил, что болтун — находка для шпиона, — добавил его величество.
— Болтун — находка для шпиона, сэр. Эскадрилья начала снижаться, делая круг над Вентнор-
ским аэропортом, и получила разрешение на посадку. Когда дверь самолета распахнулась и духовой оркестр грянул «Королевский марш», его величество попытался припомнить, что же такого, собственно, сказал. Почему комэск, внезапно озверев, расстрелял Сэнди Декстера над Ла-Маншем? Как ужасно всегда находиться в центре общественного внимания; самые безобидные слова понимают не так. Тем временем командир эскадрильи гадал, кто и как умудрился заменить холостые патроны боевыми.
Отряд дюжих парашютистов в раздутых кринолинах, с плетеными корзинками, которые были доверху наполнены резиновыми, надежно склеенными яйцами, слетел с безветренных небес к деревенской общинной лужайке, что расстилалась перед Букингемским дворцом.
— Господи ты Бетси! — взревел с трибуны сэр Джек. Его величество, стоявший рядом, изнывал от усталости.
День был жаркий; кроме того, на дне его души все еще не утихали угрызения совести из-за вчерашнего воздушного боя с Сэнди Декстером. Дениза, правда, головы не потеряла; молодец Дениза — лучший друг, товарищ и сестр. Но сам король втайне чуть-чуть расстроился — все-таки нехорошо сбивать журналистов — и даже спросил своего референта, нельзя ли помочь вдове Декстера анонимным пожертвованием. Референт обратился к пресс-секретарю, который доложил, что к семейным узам Декстер, судя по всему, не стремился — если честно, кое-какие его наклонности этому препятствовали, — что несколько утешило его величество.
