Да, подумал Артур, и из-за вашего молчания они взамен завели дело на Джорджа.
— Я все-таки не понимаю, почему ты не рассказала мне, — сказал мистер Грейторекс.
— Потому что… потому что ты всегда относился к мальчику строже, чем я. И я знала, что ты сразу сделаешь скоропалительные выводы.
— Выводы, которые, пожалуй, были бы верными, — ответил он не без едкости.
Артур перешел в наступление. Свои супружеские разногласия они могли выяснить и потом.
— Миссис Грейторекс, а что это был за инструмент?
— Лезвие, что-то вроде такой длины. — Она отмерила примерно фут. — И оно загибалось в рукоятку, будто огромный перочинный нож. На фермах такие не употребляются. И такое ужасное лезвие. С изгибом.
— Как сабля или серп?
— Нет-нет, само лезвие было прямым, и край его был совсем не острым. Но к концу была выпуклость, которая выглядела крайне острой.
— Вы не могли бы нарисовать его для нас?
— Конечно. — Миссис Грейторекс выдвинула ящик кухонного стола и на листке линованной бумаги уверенно начертила абрис.
— Вот тут оно тупое и здесь, где прямое. А тут, где выпуклость, жутко острое.
Артур посмотрел на остальных. Мистер Грейторекс и Гарри покачали головами. Альфред Вуд повернул листок к себе и сказал:
— Два против одного, это конский ланцет. Из больших. Полагаю, он украл его со скотовоза.
— Вот видите, — сказала миссис Грейторекс. — Ваш друг сразу же сделал скоропалительные выводы. Как сделала бы их и полиция.
На этот раз Артур не сумел сдержаться.
— Взамен они сделали скоропалительные выводы о Джордже Идалджи.
При этих словах лицо миссис Грейторекс снова покраснело.
— И простите мой вопрос, сударыня: вы не подумали о том, чтобы сообщить в полицию про этот инструмент… тогда, когда они обвинили Джорджа.
— Я об этом думала, да.
— Но ничего не сделали.
— Сэр Артур, — ответила миссис Грейторекс, — не припомню, чтобы вы были в наших местах, когда располосовывали скот. Всеобщая истерия. Слухи то про того, то про этого. Слухи про грейт-уайрлийскую шайку. Слухи, что от коров они перейдут к молодым женщинам. Разговоры про языческие жертвоприношения. Некоторые говорили, что причина в новолунии. Да, я сейчас вспомнила, как жена Ройдена мне говорила, что молодой месяц действует на него как-то странно.
— Это верно, — сказал ее муж задумчиво. — Я это тоже замечал. В новолуние он хохотал, как сумасшедший. Сначала я думал, что он просто выламывается, но как-то застал его таким, когда он был совсем один.
— Но как вы не видите… — начал Артур.
— Смеяться — не преступление, — перебила его миссис Грейторекс. — Даже смеяться как сумасшедший.
— Но разве вам не кажется…
— Сэр Артур, я невысоко ставлю проницательность и компетентность стаффордширской полиции. Думаю, тут мы с вами сходимся. И если вас тревожит незаслуженное тюремное заключение вашего молодого друга, так меня тревожит, что подобное могло произойти с Ройденом. И, вероятно, вашему другу это не помогло бы избежать тюрьмы, скорее за решеткой оказались бы они оба как члены одной шайки, существовала она или нет.
Артур решил принять этот упрек.
— Но оружие? Вы посоветовали ему его уничтожить?
— Конечно, нет. Мы не упоминали про него с того дня по этот.
— В таком случае, миссис Грейторекс, могу ли я попросить вас хранить это молчание еще несколько дней? И последний вопрос. Фамилии Уокер или Глэдуин говорят вам что-нибудь? В связи с Остерами?
Супруги покачали головами.
— Гарри?
— Глэдуина я вроде бы припоминаю. Работал у возчика. Но уже много лет его не видел.
Гарри было велено ждать новых инструкций, а Артур и его секретарь вернулись на ночь в Бирмингем. Конечно, было бы удобнее остановиться в Кэнноке, но Артур предпочитал быть уверенным в приличном бокале бургундского под конец тяжкого трудового дня. За обедом в отеле «Императорская фамилия» ему внезапно вспомнилась фраза в одном из писем. Его нож и вилка со стуком упали на тарелку.
— Когда потрошитель бахвалился, что никто не сумеет его поймать, он написал: «Я остер, так уж остер».
— «Я Остер, так уж Остер», — повторил Вуд.
— Вот именно.
— Но кем был ругающийся мальчишка?
— Не знаю. — Артур несколько расстроился, что данная интуиция не нашла подтверждения. — Может быть, соседский мальчишка. Или, возможно, тот или другой Остер его придумал.
— И что мы предпримем теперь?
— Будем продолжать.
— Но я думал, что мы… что вы все выяснили. Ройден Остер — потрошитель. Ройден Остер и Уилли Остер писали письма вместе.
— Я согласен, Вуди. А теперь объясните мне, почему им был Ройден Остер?
Вуд ответил, по очереди загибая пальцы:
— Потому что он показал миссис Грейторекс конский ланцет. Потому что нанесенные животным раны, рассечение кожи и мыши, но не проникавшие до кишок, могли быть нанесены только таким необычным инструментом. Потому что он работал мясником, а также на скотовозе, и потому знал, как обращаться с животными и как их резать. Потому что он мог украсть ланцет с судна. Потому что вспышки писем и рассечений соответствуют его присутствию в Уайрли и отсутствию; потому что он много раз был замечен в жестоких проделках. Потому что на него влияет новолуние.
— Превосходно, Вуди, превосходно. Исчерпывающее обвинительное заключение, отлично поданное и опирающееся на умозаключения и косвенные улики.
— А? — разочарованно сказал секретарь. — Я что-то упустил?
— Нет. Ройден Остер — вот кого мы искали, в этом у меня ни малейших сомнений нет. Но нам требуется более конкретное доказательство. И в первую очередь нам нужен конский ланцет. Нам необходимо его заполучить. Остер знает, что мы здесь, и если у него есть хоть капля здравого смысла, ланцет уже выброшен в самое глубокое из здешних озер.
— А если нет?
— Если нет, то вам и Гарри Чарльзуорту придется обнаружить его и сберечь.
— Обнаружить?
— Обнаружить.
— И сберечь?
— Разумеется.
— Вы можете что-нибудь посоветовать относительно нашего модус операнди?
— Откровенно говоря, мне кажется, лучше, если я буду знать поменьше. Но, думается, в этих местах люди обычно свои двери не запирают. А если возникнет необходимость в финансовых улаживаниях, то мне представляется желательным, чтобы потребовавшаяся сумма появилась в расходной книге «Под сенью» в той графе, которую изберете вы.
