— А ты ее целовал, Джордж?
— Откуда она?
— Нет. Откуда она по-настоящему?
— А ты готовишь ей валентинку?
Нет. Эта тема им никогда не приедается.
— Послушай, Джордж, нам надо задать тебе о Доре один вопрос. Она черная?
— Она англичанка, так же, как и я.
— Так же, как ты, Джордж? Совсем как ты?
— Когда мы с ней познакомимся?
— Спорю, она бечуанка.
— Не послать ли нам частного сыщика навести справки? Как насчет того типа, которого нанимают фирмы, занимающиеся разводами? Заходит в гостиную и засекает мужа с горничной. А ты бы не хотел, чтобы тебя так засекли, а, Джордж?
Джордж решает, что, сделав то, что он сделал, а вернее, просто допустил, он, в сущности, не солгал, но просто позволил им верить в то, чему они хотели верить, а это совсем другое. К счастью, они живут в противоположной от Бирмингема стороне, так что всякий раз, когда поезд Джорджа отходит от Нью-стрит, он оставляет эту историю позади себя.
Утром 13 февраля Гринуэй и Стентсон пребывают в особо игривом настроении, хотя причину Джордж так никогда и не узнает. А они только что отправили валентинку, адресованную мисс Доре Чарльзуорт, Грейт-Уайрли, Стаффордшир. Открытка приводит почтальона в крайнее недоумение, и даже в еще более крайнее — Гарри Чарльзуорта, который всегда мечтал иметь сестру.
Джордж сидит в поезде с развернутой газетой на коленях. Его портфель лежит на более высокой и широкой из двух сетчатых полок над его головой, а его котелок — на нижней, поуже, предназначенной для головных уборов, тростей и небольших пакетов. Он думает о путешествии, которое каждый волей-неволей совершает по жизни. Путешествие его отца, например, началось в далеком Бомбее, в дальнем конце одного из бурлящих кровеносных сосудов Империи. Там он вырос и был обращен в христианство. Там он написал грамматику гаджаратского языка, которая оплатила ему проезд до Англии. Он учился в Кентербери в колледже Святого Августина, был рукоположен епископом Макарнессом, а затем служил младшим священником в Ливерпуле до того, как обрел свой приход в Уайрли. Это великолепное путешествие, с какой стороны ни посмотреть, а его собственное, думает Джордж, без сомнения, не окажется таким протяженным. Вероятно, оно будет больше походить на мамино: из Шотландии, где она родилась, в Шропшир, где ее отец тридцать девять лет был приходским священником в Кетли, а затем в соседний Стаффордшир, где ее муж с изволения Господа может продолжать свое служение столь же долго. Окажется ли Бирмингем конечным пунктом назначения Джорджа или только началом пути? Он пока еще не знает.
Джордж начинает думать о себе уже не как о сельском жителе с сезонным билетом, но более как о будущем гражданине Бирмингема. В знак этого нового статуса он решает отрастить усы. Это занимает гораздо больше времени, чем он предполагал, позволяя Гринуэю и Стентсону без конца спрашивать, не хочет ли он, чтобы они скинулись и купили ему флакон средства для ращения волос. Когда волосы наконец покрывают всю ширину поверхности над его верхней губой, они начинают называть его маньчжуром.
Когда эта шутка им приедается, они придумывают новую.
— Послушай, Стентсон, а ты знаешь, кого мне напоминает Джордж?
— Без подсказки не обойдусь.
— Ну так где он учился в школе?
— Джордж, где ты учился в школе?
— Ты прекрасно знаешь, Стентсон.
— А ты все-таки скажи, Джордж.
Джордж отрывается от Закона о передаче земли 1897 года и от его последствий для завещаний о недвижимости.
— В Раджли.
— А ну-ка подумай, Стентсон.
— Раджли… Ага! Погоди-ка… А это не Уильям Палмер…
— Раджлийский отравитель! Вот именно.
— Где он ходил в школу, Джордж?
— Вы сами прекрасно знаете, ребята.
— А там всем давали уроки отравлений? Или только умным мальчикам?
Палмер убил жену и брата, предварительно застраховав их на большие суммы; а затем и букмекера, которому много задолжал. Возможно, имелись и другие жертвы, но полиция удовлетворилась эксгумацией только членов семьи. Улик было достаточно, чтобы обеспечить Отравителю публичную казнь в Стаффорде перед пятидесятитысячной толпой.
— У него были такие же усы, как у Джорджа?
— Абсолютно такие же, как у Джорджа.
— Ты ничего про него не знаешь, Гринуэй.
— Я знаю, что он учился в твоей школе. Он висел на доске почета? Знаменитый выпускник и все такое прочее.
Джордж делает вид, будто затыкает уши большими пальцами.
— Самое главное в Отравителе, Стентсон, что он был дьявольски умен. Обвинению так и не удалось установить, каким ядом он пользовался.
— Дьявольски умен. Как ты думаешь, а не был ли он восточным джентльменом, этот Палмер?
— Из Бечуаналенда? Вполне возможно. По фамилии не всегда узнаешь, правда, Джордж?
— А ты знаешь, что потом Риджли послал делегацию к лорду Пальмерстону на Даунинг-стрит? Они хотели изменить название своего городишки из-за позора, который навлек на него Отравитель. Премьер подумал-подумал и спросил: «А какое название вы предлагаете — Палмерстаун?»
После некоторого молчания.
— Я что-то не понял.
— Да нет, не Пальмерстон, а Палмерс-таун.
— А-а! Это крайне забавно, Гринуэй.
— Даже наш маньчжурский друг смеется. Скрытно, под усами.
Против обыкновения Джордж не выдерживает.
— Засучи рукав, Гринуэй.
— Зачем? — спрашивает Гринуэй с усмешечкой. — Хочешь обжечь меня по-китайски?
— Засучи рукав.
Джордж засучивает свой и протягивает руку рядом с рукой Гринуэя, который только что вернулся, позагорав две недели на пляже Аберистуита. Кожа у них абсолютно одинакового оттенка. Гринуэй и бровью не ведет и ждет слов Джорджа. Однако Джордж чувствует, что доказал свое, и начинает вставлять запонку назад в манжету.
— В чем, собственно, дело? — спрашивает Стентсон.
— По-моему, Джордж пытается доказать, что я тоже отравитель.
Артур
Они взяли Конни в поездку по Европе. Она была крепкой и здоровой девушкой и во время пути в Норвегию оказалась единственной пассажиркой, не поддавшейся морской болезни. Такая невосприимчивость вызывала раздражение у страдалиц. Возможно, их раздражала и ее могучая красота: Джером сказал, что Конни могла бы позировать для Брунгильды. В этой поездке Артур обнаружил, что легкая танцующая походка его сестры и каштановые волосы, заплетенные на спине в подобие корабельного каната, привлекают к ней самых неподходящих мужчин: донжуанов, шулеров, маслянистых соломенных вдовцов. Артуру иногда приходилось чуть ли не пускать в ход трость против некоторых из них.
