«Поглядите, ребята, поглядите, кто объявился — мистер Автомой собственной персоной!»
Ребята захихикали и сгрудились вокруг Питтера по ту сторону стола.
«Пожалуй, от меня требуется кое-что объяснить, — сказал детектив. — Какой смысл ходить вокруг да около, сквайр, а? — Грэм предпочел бы, чтобы они подольше походили вокруг да около. — Дело в том, Грэм (ничего, если я буду называть вас Грэмом, вы не против?), — дело в том, что вы, наверное, кое-что слышали обо мне от своей супруги. Поправьте меня, если я ошибаюсь».
Грэм ничего не сказал.
«Рассказала вам про наш маленький романчик. Небольшое наше факультативное развлеченьице. Превосходная штука, немножко честности между мужем и женой, я всегда так говорю. Я уверен, Грэм, вашему браку почти все ваши друзья завидуют».
Питтер улыбнулся фальшивой улыбкой со сжатыми зубами. Грэм никак не отозвался.
«Конечно, есть такая штука, как излишек честности, а? То есть что важнее, Грэм, доброе мнение о тебе твоего мужа или точный рассказ обо всем, как именно это было? Коварный вопрос, верно?
В любом случае я уверен, Энн тогда поступила совершенно правильно. Рассказала вам обо мне, но не сказала, почему мы прозвали ее Автомойкой. — Три негодяя у него за спиной захихикали. — Если вам скучно меня слушать, Грэм, так и скажите, но, видите ли, ей ведь нравился не просто я. А все мы. Все мы зараз. Но по-разному. Не стану углубляться, я знаю, такое может задеть больное место. Предоставлю вашему воображению. Но когда она в первый раз имела дело со всеми нами, мы прямо роились вокруг нее, ну там лизали и прочее, и она сказала, что это, ну, прямо как проезжать автомойку. Вот мы и прозвали ее Автомойкой. И мы посмеивались над тем, что будет, когда она повстречает мистера Суженого. Только мы-то называли его мистер Автомой. То есть она ясно дала понять, что для нее чем больше, тем веселей. И как муж в одиночку управится, мы в толк взять не могли. Разве что вы не такой, какой с виду».
Питтер ухмыльнулся.
«Но в любом случае, — продолжал он тоном доброго дядюшки, — женщины меняются. Ведь так, а? Быть может, ей снова нравится один единовременно. И тогда вам незачем чувствовать себя неадекватным, ведь так? Незачем чувствовать, что она, как вы там ни хороши, всегда мечтает о добавочных блям-блям-блям. Никогда ведь заранее знать нельзя, может сработать и так. То есть я хочу сказать, мистер Автомой, что мальчики и я желаем вам всего английского по-английски. Нет, правда. Мы думаем, что вытянули вы очень короткую соломинку, и только уповаем, что вы сумеете разыграть карты правильно».
Затем все четверо перегнулись через стол и потрясли его руку. У него не было никакого желания пожимать протянутые ладони, которые однажды ласкали извивающееся тело его жены, но он не сумел отстраниться. Они, казалось, были исполнены к нему самых дружеских чувств, один даже подмигнул.
Что, если это правда? Грэм проснулся в безмолвной судорожной панике. Что, если это правда? Это не могло быть правдой. Слишком хорошо он знает Энн. Они даже — стеснительно — обсуждали друг с другом свои сексуальные фантазии, и такого она ни разу не упомянула. Но, с другой стороны, если она уже это испробовала, оно уже не было фантазией, ведь так? Нет, это не могло быть правдой. Но что, если тут содержится намек на какую-то правду? Есть ли у него уверенность, что он ее удовлетворяет? Нет. Да. Нет. Да. Не знаю. Ну а как, например, сегодняшняя ночь — все только для тебя, верно? Да, но ведь не существует правила, будто всякий раз кончать вы должны вместе, так? Конечно, нет, однако она как будто не была опьянена твоими ласками, верно? Нет, но ведь это тоже вполне в норме. Может быть, и вполне в норме, может, вы обсуждали это и согласились, что это вполне в норме, но ведь механизм-то секса совсем другой, ведь так? Там царит не выражаемое в словах, там правят безумие и неожиданность. Там чек, который ты выписываешь за экстаз, кассируется в банке отчаяния.
Дискутируя сам с собой, Грэм медленно убаюкался.
Но Ларри Питтер, как он мог бы предвидеть, не исчез с пробуждением. Он затаился в каком-то глухом закоулке мозга Грэма — смутно увиденная фигура, прислонившаяся к фонарному столбу в ожидании своего часа, докуривая сигарету, — готовый шагнуть вперед и скрутить Грэма, когда ему вздумается.
Грэм в это утро решил поехать в университет на машине. У него было только два часа занятий, и он мог позволить себе оставить машину на платной стоянке. Едва он тронулся, как ветровое стекло начал пятнать дождь. Он включил стеклоочистители, потом омыватели, потом радиоприемник. Зазвучало что-то бодрящее и беззаботное; возможно, струнная соната Россини. Он испытал прилив благодарности, пронзительную радость историка в мягкой обложке за то, что живет именно в эту эпоху. Легкость путешествий, защита от капризов природы, кнопочная культура: Грэму внезапно почудилось, будто все эти блага появились только-только сейчас, будто еще вчера он был дикарем-собирателем на Бокс-Хилле, прячущимся при самом кротком козлином блеянии. Он проехал мимо гаража на противоположной стороне улицы:
ЧЕТЫРЕХЗВЕЗДНЫЙ
ТРЕХЗВЕЗДНЫЙ
ДВУХЗВЕЗДНЫЙ
ДИЗЕЛЬНОЕ Т.
КАРТЫ
ТУАЛЕТЫ
АВТОМОЙКА
И день был безнадежно испорчен, погублен. Ларри Питтер выскользнул из своего закоулка и тишком снял крышку с канализационного люка; Грэм, откинув голову, насвистывая, ощущая солнце на своем лице, шагнул прямо в люк.
Россини звучал и дальше, но Грэм думал только об Энн на спине, подбадривающей четырех мужиков. Они выстроились по сторонам под прямыми углами к ее телу, и каждый вылизывал полосу, будто четыре газонокосилки с мотором. Грэм потряс головой, чтобы избавиться от этого наваждения и сконцентрироваться на управлении машиной, но картина эта, хотя и отвергнутая, и ужавшаяся, продолжала издевательски оставаться на периферии его зрения в зеркале заднего вида.
Он поймал себя на том, что выглядывает по сторонам гаражи. И всякий раз он инстинктивно скользил по ступеням предлагаемых услуг, высматривая сулящую АВТОМОЙКУ. По большей части она отсутствовала, и всякий раз, не обнаружив ее, Грэм испытывал подъем духа, будто все его подозрения относительно адюльтера оказались беспочвенными. Но тут он проезжал мимо восьмого или девятого гаража с его презрительно-равнодушно информирующим перечнем услуг, и картина в зеркале заднего вида обретала больше четкости. Теперь он видел, как его жена подталкивает четырех мужиков использовать ее по-всякому. Три использовали традиционные каналы, четвертый скорчился в уголке зеркала и обрабатывал свой член. Грэм принудил себя смотреть на дорогу. Дождь утих, и теперь щетки стеклоочистителей с каждым взмахом возвращали на стекло мазки ими же счищенной грязи. Грэм машинально протянул руку и включил омыватель. В стекло перед его глазами ударил плевок пенистой матовой жидкости. Мог бы и поостеречься. Сатир в зеркале закруглялся.
Двадцать минут своего первого семинара Грэм потратил на разглядывание студентов мужского пола, прикидывая, не хочет ли кто-то из них поучаствовать в киносъемках и совершать адюльтер с его женой. Затем это показалось ему смехотворным, и он вернулся к дискуссионному пересмотру точки зрения на Бальфура. Через два часа он вышел на стоянку, направился к своей машине и вперился взглядом в конусы омывателя на капоте, словно они были орудиями адюльтера. На него начала наползать парализующая тоска. Он купил спортивный выпуск «Ивнинг стандарт» и проверил, где какие идут фильмы. Может быть, ему следует для перемены посмотреть такой, в котором его жены нет. Например, новый Джанско без участия его жены, новый межгалактический боевик без участия его жены, новый английский дорожный фильм «Автостопом в Рексем» категорически без участия его жены?
