Я вынула из принтера несколько листков бумаги
и увидела, что они озаглавлены «Рождественские подарки»: одна, две, три,
четыре, пять, шесть страниц с перечислением подарков и именами отправителей.
Двести пятьдесят шесть предметов. Похоже на список даров к бракосочетанию
английской королевы, и мне потребовалось некоторое время, чтобы просмотреть
его. Там был набор косметики от Бобби Браун, присланный самой Бобби Браун,
эксклюзивная кожаная сумочка от Кейт Спейд, присланная Кейт и Энди Спейд,
винно-красный кожаный органайзер от Грейдона Картера, подбитый мехом норки
спальный мешок от Миуччии Прады, браслет из бисера от Айрин Лодер,
инкрустированные бриллиантами часики от Донателлы Версаче, ящик шампанского от
Синтии Роули, маечка из бисера и вечерняя сумочка от Марка Бэдгли и Джеймса
Мишки; Ирв Равиц прислал набор ручек от Картье, Вера Бонг – шиншилловый
палантин, Альберта Ферретти – полосатый жакет, Розмари Браво – кашемировое
одеяло. Но это было только начало. Там были сумочки всех форм и размеров – от
Герба Риттса, Брюса Вебера, Жизель Бундхен, Хиллари Клинтон, Тома Форда,
Кельвина Кляйна, Энни Лейбовиц, Николь Миллер, Адриены Виттадини, Кевина
Окойна, Майкла Корса, Гельмута Ланта, Джорджио Армани, Джона Саага, Бруно
Мальи, Марио Тестино и Нарсисо Родригеса – всех не перечислить. Там были дюжины
уведомлений о пожертвованиях, сделанных от имени Миранды в различные
благотворительные учреждения; сотни бутылок вина; восемь или десять искусно
ограненных камней от Фенди, пара дюжин ароматических свечей, несколько
великолепных восточных керамических вещиц, книги в окладах из тисненой кожи,
принадлежности для ванны, шоколад, браслеты, икра, кашемировые свитера, фотографии
в рамках и цветы (в горшках и без) в количестве, достаточном, чтобы
декорировать один из тех китайских футбольных стадионов, на которых устраивают
массовые бракосочетания для пятисот пар одновременно. О Боже мой! Уж не сплю ли
я? И это случилось со мной? Я работаю у женщины, которая получила на Рождество
двести пятьдесят шесть подарков от самых известных людей мира? Или не таких уж
известных? Я не была в этом уверена. Сама я узнала только нескольких
знаменитостей и модельеров, но понятия тогда не имела, что остальными были
самые преуспевающие фотографы, визажисты, манекенщицы, светские знаменитости и
вся руководящая верхушка «Элиас-Кларк». Как раз в тот момент, когда я гадала,
знает ли Эмили, кто все эти люди, она вернулась. Я попыталась сделать вид, что
не читала список, но она не имела ничего против.
– С ума сойти, правда? Миранда самая
популярная женщина в мире, – выдохнула Эмили из самой глубины души. Она
схватила листочки и уставилась на них с таким выражением лица, которое лучше
всего описать как «сладострастное». – Ты видела когда-нибудь такие
восхитительные вещи? Может, самое приятное в нашей работе – это открывать все
ее подарки.
Я смутилась. Мы открываем ее подарки? Почему
же она сама это не делает? Я спросила об этом у Эмили.
– Да ты что, рехнулась? Девяносто процентов
всего этого Миранде не понравится. Некоторые подарки просто оскорбительны, я их
даже показывать не буду. Вот, например, – сказала она, выхватывая маленькую
коробочку. Это был радиотелефон фирмы «Бэнг энд Олуфсен» – серебристый,
гладкий, обтекаемой формы, с диапазоном уверенного приема до двух тысяч миль.
Всего несколько недель назад я была в универмаге, видела, как Алекс пускает
слюни, любуясь на их стереосистему, и знаю, что такой телефончик стоит по
крайней мере пятьсот долларов и имеет все навороты, какие только может пожелать
небедный покупатель. – Мобильник. Представляешь, у кого-то хватило наглости
послать Миранде мобильник. – Она перебросила его мне. – Возьми, если хочешь, я
даже не буду ей это показывать. Она выйдет из себя, если узнает, что ей
прислали что-то электронное.
Она произнесла слово «электронное» так, как
будто оно означало то же, что «заразное».
Я спрятала добычу под стол и постаралась не
улыбаться. Вот здорово! Это было именно то, чего так недоставало в моей новой
квартирке (у меня в комнате был спаренный телефон), – и вот я получаю
пятисотдолларовую вещицу, при этом совершенно бесплатно.
– Ну вот, – продолжала Эмили, вновь усаживаясь
на пол в позе лотоса, – давай-ка упакуем эти бутылки вина, а потом можешь
открыть подарки, которые пришли сегодня. Они вон там, – указала она на
разноцветную гору коробок, сумок и корзинок за ее столом.
– А это то, что мы посылаем от имени Миранды,
да? – спросила я, начиная заворачивать одну из коробок в плотную белую бумагу.
– Ну да. Каждый год, как обычно. Высшая каста
у нас получает «Дом Периньон» – сюда входят руководители «Элиас» и видные
дизайнеры, которые являются личными друзьями. Еще ее юрист и бухгалтер.
Середнячкам мы посылаем «Вдову Клико», этих большинство: учителя девочек,
стилисты, парикмахеры, Юрий и прочие. Для всякой мелкоты есть кьянти «Руффино».
Это в основном те, кто присылает формальные подарки, только чтобы отделаться.
Кьянти отправляется ветеринару, приходящим няням, которые замещают Кару,
служащим магазинов, куда Миранда частенько заходит, и людям, которые ухаживают
за ее летним домом в Коннектикуте. В общем, я заказала этого добра на двадцать
пять тысяч долларов, «Шерри-Леман» заказ выполнил, и теперь у нас, как обычно,
уйдет не меньше недели на то, чтобы все упаковать. Ничего, «Элиас» все оплатит.
– Наверное, было бы вдвое дороже, если бы
упаковкой занимался «Шерри-Леман», да? – поинтересовалась я, все еще
переваривая сведения о подарочной иерархии.
– Да ты что? – фыркнула она. – Уж можешь мне
поверить, здесь не привыкли мелочиться. Просто Миранде не нравится их
оберточная бумага. В прошлом году я пробовала давать им нашу белую, но у них
все равно не получаются такие хорошенькие свертки.
В ее голосе прозвучала гордость.
За этим занятием мы просидели до шести часов,
и Эмили неустанно просвещала меня относительно всего происходящего в этом
странном и увлекательном мире, а я, по мере своих сил, старалась следить за
ходом ее рассуждений. В тот момент, когда она расписывала, какой именно кофе
любит Миранда (латте с двумя кусочками нерафинированного сахара), в дверях
появилась запыхавшаяся блондиночка, державшая в руках плетеную корзину размером
с детскую коляску. Внутрь она не входила, словно бы опасаясь, что, стоит ей
сделать шаг, как мягкое серое ковровое покрытие превратится под ее ногами в
зыбучий песок.
– Привет, Эм. Вот… юбки принесла. Извини, что
так долго, – в такое время, между Днем благодарения и Рождеством, никого не
найдешь. Думаю, тут ей кое-что должно понравиться, – кивнула она на свою
корзину, полную сложенных юбок.
Эмили, все так же сидя на полу, посмотрела на
нее с плохо скрываемым презрением.
– Положи на мой стол. Я отошлю назад все, что
не подойдет. Наверняка большую часть, если их подбирала ты. – Последние слова
она произнесла очень тихо, только для меня.
