Блондиночка выглядела смущенной. Не бог весть
что, но вполне миленькая. И с чего это Эмили так ее ненавидит? Я сегодня целый
день моталась по городу, выслушивала ее поучения, пыталась запомнить сотни лиц
и имен – так что тут я даже спрашивать не стала.
Эмили поднялась и, подбоченясь, заглянула в
корзину. С пола мне было видно, что там лежало около двух дюжин юбок – разных
цветов, из разных тканей и разной длины. Неужели она даже не намекнула, что
именно хочет? Не сказала, для чего это ей нужно – для делового обеда,
теннисного корта, а может, для того, чтобы на пляже надевать поверх купальника?
Что подойдет лучше: шифон или хлопок? И откуда это можем знать мы?
Казалось, что сейчас я получу ответ. Эмили
поднесла корзину к дверям кабинета Миранды и осторожно, с почтением поставила
ее на ковер недалеко от меня. Сев на пол, она начала вынимать из нее юбки –
одну за другой – и раскладывать их вокруг нас. Вот изумительной ажурной вязки
полотнище радикального цвета фуксии – от Селин; жемчужно-серая юбка с запахом –
от Кельвина Кляйна; черная замша, расшитая по низу черным же бисером, – от
самого мистера де ла Ренты. Там были красные юбки, юбки цвета небеленого
полотна и сиреневые, юбки из кашемира, юбки с кружевами. Длина нескольких была
как раз такой, чтобы элегантно покачивать ими у самых лодыжек; другие были
такие короткие, что напоминали колпачки от зубной пасты. Я взяла одну, длиной
до середины икры, красавицу из коричневого шелка, приложила ее к талии – но ее
ширины хватало только на одну мою ногу. Еще одна юбка опустилась на пол облаком
тюля и шифона – казалось, она была сшита для светского раута на свежем воздухе
где-нибудь в Чарлстоне. Потом показалась линялая джинса с огромным коричневым
кожаным ремнем, потом нечто серебристое – полупрозрачный чехол и прозрачная, в
морщинках, легкая верхняя юбка. Что же это такое?
– Похоже, юбки – это пунктик Миранды, а? –
сказала я, чтобы хоть что-то сказать.
– Вообще-то нет. У нее есть некоторая страсть
к шарфам. – Эмили избегала смотреть мне в глаза, как человек, признающийся, что
подцепил лишай. – Это одна из ее причуд, о которых тебе следует знать.
– Да ну? – произнесла я, стараясь, чтобы в
моем голосе звучало удивление, но не озабоченность. Страсть к шарфам? Я любила
одежду, сумки, туфли – как любая другая девушка, – но не могла бы назвать это
страстью. И что-то в голосе Эмили подсказывало мне: тут все не так просто.
– Да, ей, конечно, может в том или ином случае
потребоваться юбка, но по-настоящему она любит шарфы. Знаешь, это что-то вроде
фирменного знака. – Она посмотрела на меня. По моему лицу было видно, что я не
понимаю, к чему она клонит. – Ты ведь помнишь ее на собеседовании?
– Ну конечно, – быстро соврала я, чувствуя,
что не стоит говорить этой девушке, что я и имя-то Миранды не могла запомнить,
не то что ее одежду. – Но я не уверена, что помню шарф.
– Она всегда, всегда, всегда носит белый шарф
от «Гермес». Чаще всего на шее, но иногда повязывает им волосы, а случается,
использует вместо ремня. Это ее фирменный знак, фишка. Все знают, что Миранда
Пристли носит белые шарфы от «Гермес», и не важно почему. Разве не здорово?
В этот самый момент я заметила, что сквозь
шлевки джинсов Эмили пропущен желто-зеленый шарф, он едва выглядывал из-под ее
белой маечки.
– Она любит иногда задать задачку, как сейчас,
например. А эти идиоты из отдела моды никогда ничего путного достать не могут.
Ты только посмотри, некоторые просто ужасны. – Она подняла потрясающе красивую
струящуюся юбку, чуть более нарядную, чем все остальные, благодаря золотистому
мерцанию на желто-коричневом насыщенном фоне.
– Н-да, – согласилась я, и это был первый из
тысяч, миллионов случаев, когда я соглашалась с любыми ее словами для того
только, чтобы она замолчала. «Она просто отвратительная». Юбка была такая
красивая, что я не отказалась бы надеть ее на свою свадьбу.
Эмили продолжала распространяться о юбках, о
тканях, о потребностях Миранды и желаниях Миранды, время от времени поминая
недобрым словом кого-нибудь из коллег. Наконец она выбрала три совершенно
разные юбки и отложила их в сторону, чтобы отослать Миранде; все это время она
говорила, говорила и говорила. Я устала слушать, было уже около семи, и я
попыталась понять, голодна ли я, или это меня тошнит, или я чертовски устала.
Наверное, все вместе. Я даже не заметила, как в комнате вдруг появился самый
высокий человек, какого я когда-либо встречала в жизни.
– Ты! – раздалось откуда-то из-за моей спины.
– Ну-ка встань, я на тебя посмотрю!
Я повернулась и увидела человека ростом
определенно выше двух метров, с оливковой кожей и черными волосами,
указывающего прямо на меня. В нем было не меньше ста двадцати килограммов, и он
был такой мускулистый, пышущий здоровьем, что, казалось, мышцы вот-вот разорвут
изнутри его джинсовый… кэтсьют. Боже ты мой! На нем был кэтсьют. Да-да,
эротический комбинезон – обтягивающие брюки, ремень на талии, закатанные
рукава. И накидка. Меховая накидка размером с одеяло, обернутая вокруг его
толстой шеи, и до блеска начищенные черные армейские сапоги, след от которых
совпал бы по величине с теннисной ракеткой. На вид ему было лет тридцать пять,
но мускулы, сильный загар и жесткие черты лица могли старить его лет на пять –
или скрывать десять лишних. Он махал на меня руками и жестами показывал, чтобы
я поднялась с пола.
Я встала, не в силах отвести от него глаз, и
он тут же принялся осматривать меня.
– Ну так что мы здесь име-е-ем? – заревел он
так, как только может реветь обладатель фальцета. – Ты хорошенькая, но уж
слишком здравомыслящая. И тебе наплевать на то, как ты одета.
– Меня зовут Андреа. Я новый секретарь
Миранды.
Он водил глазами по моему телу, изучая каждый
его сантиметр. Эмили насмешливо улыбалась. Молчание было невыносимым.
– Сапоги по колено с юбкой до колена? Не шути
так, деточка. На тот случай, если ты не заметила, если ты пропустила большие
черные буквы вон там, на стене. Это журнал «Подиум», деточка, самый, черт
возьми, от-кутюрный журнал на планете. На планете! Но не волнуйся, милая, скоро
ты не будешь выглядеть как серая мышка-лохушка, уж Найджел об этом позаботится.
Он положил свои лапищи мне на бедра и
развернул меня к себе. Я чувствовала, как его взгляд изучает мои ноги и зад.
– Скоро, зайка, скоро, конфетка. Я тебе
обещаю, материал позволяет. Хорошие ноги, красивые волосы, и главное – не
толстая. С такими можно работать. Скоро, милая.
