– Ну да, единственное, чего никак не могло
произойти, так это того, что он влюбился и захотел провести рядом с ней всю
оставшуюся жизнь. Это мы уже установили, не так ли?
– Точно. Это мы отметаем. Какие еще будут
предположения?
– Значит, так. Пришла пора снять покров тайны.
Он голубой. Он наконец-то это понял – мне-то уж с самого начала все было ясней
ясного, – и еще понял, что мама с папой этого никогда не поймут. Вот он и решил
замаскироваться: женился на первой подвернувшейся девушке. Ну, как тебе
объясненьице?
Следующей по списку шла «Касабланка», и, пока
Лили перематывала титры, я делала нам горячий шоколад на крохотной кухоньке в
ее однокомнатной квартирке в Морнингсайд-Хайтс. Мы пролежали пластом всю ночь с
пятницы на субботу, поднимаясь только для того, чтобы закурить сигарету или
поставить еще один блокбастер. В субботу, уже после полудня, в нас наконец
скопилось достаточно энергии, чтобы на пару часов выбраться в «Сохо». Мы купили
себе по новой маечке для грядущей новогодней вечеринки и одну большую кружку
гоголя-моголя в открытом кафе. Наконец мы вернулись домой, падая от усталости,
но в отличном настроении, и весь остаток вечера провели перед телевизором,
переключая то на «Когда Гарри встретил Салли», то на «Субботним вечером в
прямом эфире». Я так хорошо расслабилась, так плотно отгородилась от всех
ничтожных переживаний, которыми в последнее время была заполнена моя жизнь, что
начисто забыла об операции «Гарри Поттер» – пока в воскресенье не зазвонил
телефон. Ох, Господи, это Она! Тут я услышала, что Лили говорит с кем-то
по-русски, наверное, с кем-то из университета. Это был ее сотовый телефон.
Спасибо, спасибо тебе, милосердный Боже, это не Она! Но мне некогда было
расслабляться. Было уже утро воскресенья, а я понятия не имела, попали ли эти
чертовы книги в Париж. Я так была рада освободиться, что даже забыла это
проверить. Конечно, телефон у меня был включен и поставлен на самую большую громкость,
но вряд ли кто-то позвонил бы мне, чтобы рассказать о возникших трудностях, –
разве только если решить их было уже невозможно. Мне следовало принять
превентивные меры и, войдя в контакт с каждым задействованным лицом, убедиться,
что наш тщательно разработанный план сработал.
Я остервенело рылась в сумке, разыскивая
мобильник, который мне презентовали в «Подиуме», чтобы я всегда была в пределах
досягаемости Миранды. Наконец я нашла его на самом дне и бросила на кровать. На
дисплее светилась надпись, сообщавшая, что в этом месте нет сигнала, и я
сердцем, печенкой почувствовала, что она звонила, звонила – и попала на
автоответчик. Я ненавидела свой мобильник всей душой. Я ненавидела и домашний
телефон. Я ненавидела телефон Лили и тех, кто продает телефоны; я ненавидела
рекламу телефонов и даже самого Александра Г. Белла. С тех пор как я стала
работать на Миранду, у меня появилось много неприятных качеств, но самым
сильным из них была дикая ненависть к телефонам.
Когда звонит телефон, большинство людей
радуются. Кто-то хочет пообщаться с тобой, поздороваться, порасспросить о
жизни, о планах. Для меня же телефон стал дамокловым мечом, назойливым
кошмаром, от которого замирает сердце. Люди часто считают, что многочисленные
телефонные «навороты» – это всего лишь интересные новинки; меня же прежде всего
интересовало, как они могут помочь мне хоть частично остановить льющийся из
трубки поток приказов. Я никогда прежде не пользовалась «вторым звонком» но уже
через несколько дней работы в «Подиуме» написала заявление на «второй звонок»
(чтобы она никогда не попадала на сигнал «занято»), определитель номера (чтобы
избегать ее звонков), «второй звонок с определителем номера» (чтобы избегать ее
звонков, если разговариваю с другим человеком) и автоответчик (чтобы она не
могла догадаться, что я избегаю ее звонков). Пятьдесят баксов в месяц,
выплачиваемые телефонной компании, показались скромной платой за обретенное
душевное спокойствие. То есть не то чтобы спокойствие, но хотя бы своевременное
предупреждение об опасности.
Однако с сотовым телефоном такой номер не
прошел. Конечно, у него были все перечисленные функции, но, с точки зрения
Миранды, не существовало никакой уважительной причины, чтобы сотовый не
отвечал. Этого просто не могло быть. Несколько доводов, которые я привела
Эмили, когда она вручила мне телефон стандартной офисной модели, были тут же
отвергнуты.
– А если я сплю? – спросила я с идиотским
видом.
– Проснись и ответь. – Она обрабатывала
пилочкой длинный узкий ноготь.
– А если ем что-нибудь очень вкусное?
– В Нью-Йорке все говорят за едой.
– А если я на приеме у гинеколога?
– Там ведь не уши проверяют, правда? Ну ладно.
Я поняла.
Я ненавидела чертов телефон, но не обращать на
него внимания не могла.
Он привязывал меня к Миранде, как пуповина,
затянувшаяся вокруг горла, и не давал вырваться и спастись от грозящего
удушения. Она звонила постоянно, и я, как больная собака Павлова, стала всеми
внутренностями отзываться на ее звонок. Дринь-дринь. Учащается сердцебиение.
Дри-и-нь. Автоматически судорожно скрючиваются пальцы и напрягаются плечи.
Дри-и-и-и-инь. Ох, ну почему она не оставит меня в покое, всего лишь в покое, я
ведь больше ни о чем не прошу! Лоб покрывается испариной. За эти чудесные
выходные я ни разу и не подумала, что мобильник может попасть в мертвую зону,
просто решила, что он зазвонит, если произойдут неприятности. Роковая ошибка. Я
бродила по квартире, пока не поймала сигнал, задержала дыхание и включила
автоответчик.
Папа прислал привет и пожелание нам с Лили
хорошенько повеселиться. Приятель из Сан-Франциско вдруг объявился в Нью-Йорке,
хочет встретиться. Сестра напоминала, чтобы я не забыла поздравить с днем
рождения ее мужа. И только после этого совершенно неожиданно раздался ненавистный
британский акцент: «Ан-дре-а. Это Ми-ран-да. В Париже воскресенье, девять часов
утра, а девочки до сих пор не получили свои книги. Перезвоните мне в „Ритц“, я
хочу быть уверена, что они прибудут незамедлительно. Это все». Щелк.
Я почувствовала горечь во рту. Как обычно,
сообщение было предельно формальным: ни приветствия, ни благодарности. Это
понятно. Но самое главное, оно было оставлено по крайней мере двенадцать часов
назад, а я до сих пор ей не перезвонила. Я вела себя как дилетант: решила, что
мой план будет работать безупречно, хотя даже не услышала от Юрия подтверждения
того, что получение и отправка прошли успешно. Я просмотрела телефонную книгу
своего мобильника и нашла там номер Юрия – ему сотовый телефон также был вручен
Мирандой, с тем чтобы иметь его на связи двадцать четыре часа в сутки семь дней
в неделю.
– Привет, Юрий, это Андреа. Прости, что звоню
тебе в воскресенье, но меня беспокоят эти книги, которые ты должен был вчера
забрать.
