В общем, пока что первая неделя после Нового
года шла вполне гладко. Мы до сих пор распаковывали подарки и составляли их
каталог – сегодня утром я торжественно открыла коробку с великолепными
босоножками на шпильках от Джимми Чу и Сваровски, – но свои посылки мы уже
отправили, и телефоны молчали, потому что многие сотрудники еще не вернулись.
Миранда должна была прилететь из Парижа в конце недели, но в офисе собиралась
появиться только в понедельник. Эмили была уверена, что я готова принять на
себя заботу о Миранде, – и я чувствовала то же самое. Мы все обсудили, и я
исписала заметками целый блокнот. Я просматривала его и надеялась, что смогу
все это запомнить. Кофе: только из «Старбакс», латте в высокой кружке, два
кусочка нерафинированного сахара, две салфетки, одна ложечка. Завтрак: доставка
из «Манхьи», 555-39-48, датский мягкий сыр, четыре ломтика бекона, две
колбаски. Газеты: газетный киоск в вестибюле, «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс»,
«Нью-Йорк пост», «Файнэншл таймс», «Вашингтон пост», «Ю-эс-эй тудей»,
«Уолл-стрит джорнал», «Женская одежда»; по средам – «Нью-Йорк обсервер».
Еженедельные журналы (приходят в понедельник): «Тайм», «Ньюсуик», «Ю-эс ньюс»,
«Нью-Йоркер», «Тайм аут Нью-Йорк», «Нью-Йорк мэгэзин», «Экономист». Бесконечные
списки: ее любимых цветов и цветов, внушающих наибольшее отвращение, имена ее
лечащих врачей, их адреса и домашние телефоны, имена и телефоны всех ее
домочадцев. Я знала, что она предпочитает, когда ей надо быстро перекусить,
какую воду пьет, какие размеры носит (от нижнего белья до лыжных ботинок); я
составила список людей, с которыми она желала разговаривать («Всегда»), и
отдельный список для тех, с кем не желала («Никогда»). Несколько недель Эмили
посвящала меня в мир Миранды Пристли, а я писала и писала, и когда мы наконец
закончили, я знала о ней буквально все. Кроме того, конечно, что именно делает
ее настолько важной особой, что мне пришлось исписать весь блокнот заметками о
том, что ей нравится, а что – нет. Иначе почему бы мне было до этого дело?
– Да, он просто чудо, – вздыхала Эмили,
поигрывая телефонным шнуром, – у меня еще никогда не было такого романтического
Нового года.
Щелк! «Вам пришло сообщение от нового
абонента, Александра Файнемана. Для просмотра кликните здесь». О-о-о, здорово.
Алекс частенько присылал мне сообщения в «Элиас-Кларк», но по какой-то
непонятной причине всегда назывался «новым абонентом». Я открыла сообщение.
«Эя, детка, ну как ты? Здесь у нас все вверх
дном, как обычно. Помнишь, я рассказывая тебе, что Иеремия угрожал девочкам
перочинным ножиком, который притащил из дома? Так он, похоже, не шутил: сегодня
на переменке порезал руку одной девочке и сказал, что она сука. Порез совсем не
глубокий, но, когда дежурный учитель спросил его, как ему это пришло в голову,
он ответил, что видел, как приятель его мамы сделал это маме. Ему же всего
шесть лет, Энди, ты представляешь? В общем, директор назначил на сегодняшний
вечер срочное совещание, и боюсь, я не смогу сегодня с тобой поужинать. Мне
очень жаль, правда. Но я все-таки рад, что они зашевелились, я на это даже не
надеялся. Ты ведь понимаешь меня, да? Пожалуйста, не злись. Я позвоню тебе
попозже, мы все наверстаем, я обещаю… Люблю, А.».
«Пожалуйста, не злись»? «Ты понимаешь меня…»?
Какой-то второклассник порезал другого второклассника – и он надеется, что я не
буду иметь ничего против, если наши планы рухнут? Ну да, я один раз отменила
нашу встречу, потому что вымоталась, разъезжая целый день по городу и пакуя
подарки. Мне хотелось зарыдать во весь голос, позвонить ему и сказать, что я не
только не злюсь – я горжусь тем, как он заботится о своих детках, и тем, что
работа у него всегда на первом месте. Я щелкнула по опции «ответ» и уже занесла
руку над клавиатурой, чтобы сообщить ему все, что я о нем думаю, как вдруг
услышала свое имя.
– Андреа! Она едет! Она будет здесь через
десять минут, – громко объявила Эмили, изо всех сил стараясь сохранять
спокойствие.
– М-м-м? Извини, я не расслышала…
– Миранда едет в офис, вот сейчас едет. Нам
надо приготовиться.
– Едет в офис? Но я думала, она пробудет во
Франции до субботы…
– Значит, она передумала. Быстрее! Иди вниз,
возьми газеты, разложишь их так, как я тебе говорила. Потом протри стол и
поставь слева бокал с «Пеллегрино». Не забудь лед и ломтик лайма. И проверь,
все ли на месте в ее туалетной. Иди! Она уже в машине, максимум через десять
минут будет здесь, если, конечно, не попадет в пробку.
Выбегая из офиса, я слышала, как Эмили названивает
по внутреннему телефону и кричит одно и то же: «Она едет! Скажи всем!» За три
секунды, не больше, я пронеслась по коридорам и через отдел моды, но отовсюду
уже летели панические крики: «Эмили сказала, она едет!», «Миранда вернулась!» –
и один совершенно душераздирающий вопль «Она зде-е-е-е-е-есь!!!». Ассистенты,
как безумные, приводили в порядок одежду на вешалках, выставленных вдоль стен,
редакторы мчались в свои кабинеты, и я видела, как одна девушка меняла туфли с
низкими каблуками на другие – на двенадцатисантиметровых шпильках, а еще одна
рисовала себе губы, подкручивала ресницы и приводила в порядок бюстгальтер – и
все это почти одновременно. Из мужского туалета вышел издатель, и я заметила
там Джеймса. Он как ненормальный вертелся перед зеркалом, проверяя, не
прицепилась ли к его черному кашемировому свитеру какая-нибудь ниточка, и
энергично гоняя во рту таблетку или леденец. Я даже представить себе не могла,
как он успел узнать, разве что в мужском туалете предусмотрена громкая связь
специально для этих случаев.
Мне хотелось остановиться и посмотреть, как
будут развиваться события, но на то, чтобы достойно предстать перед Мирандой в
качестве ее секретарши, у меня оставалось от силы десять минут, и я собиралась
использовать их по максимуму. До сих пор я старалась не показывать, что
отчаянно спешу, но все вокруг явно не видели в этом ничего зазорного, и я
устроила настоящий спринтерский забег.
– Андреа! Ты, конечно, знаешь, что Миранда уже
едет? – окликнула меня Софи, когда я проносилась через приемную.
– Да. А тебе откуда это известно?
– Солнышко, я всегда все знаю. Полагаю, и ты
знаешь, что сейчас от тебя требуется. Только учти, Миранда Пристли не любит
ждать.
Я прыгнула в лифт и оттуда крикнула:
– Спасибо! Я вернусь через три минуты.
Две женщины в лифте посмотрели на меня с
неудовольствием, и тут до меня дошло, что я веду себя неприлично.
– Простите, – сказала я, пытаясь отдышаться, –
мы только что узнали, что наш главный редактор едет в офис, а мы не
подготовились, поэтому все немножко нервничают.
Ну почему я оправдываюсь перед этими людьми?
