Я храбро поднялась с ветхого диванчика, на
который неделю назад впервые опустилась, и стала мысленно концентрироваться на
том, что мне нельзя болеть. Снова привыкнуть к Америке и ее кухне, типичной
манере общения и маниакальному пристрастию к личной гигиене было не особенно
трудно, но не следовало злоупотреблять гостеприимством Лили. Я подсчитала, что
остатка обращаемых в доллары батов и шекелей мне хватит недели на полторы,
после чего финансы иссякнут, а единственный способ получить что-либо от моих
родителей – это вернуться к бесконечному пережевыванию сто раз обговоренных
проблем. Именно это здравое рассуждение и выгнало меня из постели в некий
судьбоносный ноябрьский день, направив туда, где мне предстояло пройти первое в
моей жизни собеседование для приема на работу. Всю последнюю неделю, слабая и
истощенная, я провалялась на диванчике у Лили; в конце концов она заявила, что
я обязана выходить – по крайней мере на несколько часов, но каждый день. Не
зная, куда себя девать, я купила карточку для проезда на метро. Сидя в поезде
подземки, я безучастно заполняла анкеты для поступающих на работу и оставляла
их у охранников всех крупных журнальных издательств – вместе с письмами, в
которых без всякого энтузиазма объяснялось, что я желала бы получить место помощника
редактора и набраться опыта работы в журнале. Я чувствовала себя совсем слабой
и разбитой, и меня очень мало заботило, читает ли кто-нибудь мои послания; на
собеседование же я вообще не рассчитывала. Но вот в квартире Лили раздался
телефонный звонок и кто-то из служащих «Элиас-Кларк» пригласил меня прийти
«пообщаться». Я не была уверена, что это действительно официальное
собеседование, но «пообщаться» звучало даже приятнее.
Я запила таблетку анальгина желудочной
микстурой и надела жакет и брюки, которые, хоть и не очень сочетались между
собой, неплохо сидели на моих тогдашних мощах. Синий кардиган, не слишком
игривый конский хвост и несколько поношенные туфли без каблуков довершили мой
облик. Нельзя сказать, что я смотрелась великолепно, на самом деле скорее
страшновато, но я полагала, что этого достаточно. «Не могут же они принять меня
или отказать, ориентируясь только на то, как я одета», – помнится, думала я
тогда. Похоже, я была едва в состоянии соображать.
Я пришла к одиннадцати часам, точно в назначенное
время, и не чувствовала никакого волнения, пока не натолкнулась на вереницу
длинноногих, неимоверно стройных девиц, ожидавших лифта. (Ох уж эти лифты!)
«Глубокий вдох, потом выдох, – напомнила я себе. – Ты сумеешь. У тебя все
получится».
«Да, разумеется, я бы хотела работать в
журнале „Отклик“. Безусловно, „На слуху“ мне вполне подходит. О, что вы
сказали? Мне предстоит выбрать? В таком случае мне нужны сутки, чтобы обдумать
ваше предложение и приглашение от журнала „Ваш дом“. Восхитительно!»
Спустя некоторое время я прикрепила довольно
непритязательную «гостевую» карточку к моему довольно непритязательному
псевдокостюму (я не скоро узнала, что люди осведомленные просто наклеивают эти
карточки на свои кейсы или вообще тут же их выбрасывают, и только
растяпы-неудачники на самом деле носят их). После этого я направилась к лифтам.
А потом… я вошла внутрь. Все выше, выше и выше, пронзая пространство и время,
возносясь к вершинам безграничной сексуальности, стремилась я… в отдел кадров.
Во время этого бесшумного перелета я позволила
себе немного расслабиться. Насыщенный аромат духов смешивался в этих лифтах с
запахом дорогой кожи, и это создавало в них почти эротическую атмосферу. Мы
скользили между этажами, останавливаясь, чтобы дать выйти красоткам из «Шика»,
«Мантры», «На слуху» и «Кокетки». Двери раскрывались почтительно, без единого
звука, и я видела белоснежные приемные. На шикарную, простых и благородных
линий мебель было страшно присесть; казалось, что стоит кому-нибудь – не дай
Бог! – плюнуть, как она в ужасе закричит. На стенах при входе чернели названия
журналов, и каждая надпись была легкоузнаваема. Внутренние помещения редакций
прятались за массивными дверями из матового стекла. Это были названия, знакомые
каждому американцу, но никому из американцев и в голову бы не пришло, что все
это вертится, крутится, варится под крышкой одного гигантского котла.
Признаться, самое впечатляющее, чем мне до сих
пор приходилось заниматься, – это торговать мороженым, однако я достаточно
наслушалась рассказов друзей, уже получивших работу, и знала, что настоящая
деловая жизнь – нечто совсем иное. Здесь не было отвратительных флюоресцентных
ламп и ковровых покрытий, на которых не видна грязь. Вместо вечно неряшливых
секретарш всем заправляли элегантно одетые ухоженные девочки с высокими
скулами. И в помине не было извечных офисных принадлежностей – органайзеров,
корзин для мусора, книг, – их просто не существовало. Я во все глаза смотрела
на пролетающее мимо меня белое великолепие, пока – через шесть этажей – не
услышала голоса.
– Она. Просто. Стерва. Ну не могу я с ней
больше. А кто смог бы? Нет, правда, ну кто такое вынесет? – свистящим шепотом
говорила девушка двадцати с небольшим в юбке из змеиной кожи и маечке с
глубоким вырезом, больше подходившей для отвязной вечеринки в «Лотосе», чем для
офиса (тем более зимой).
– Я знаю. Зна-а-аю. Ты и не представляешь, что
мне пришлось вынести в последние шесть месяцев. Ну конечно, она стерва. Да еще
у нее такой ужасный вкус, – согласилась ее подруга, энергично тряся
очаровательными кудряшками.
К счастью, я уже приехала, и дверь лифта мягко
отворилась. Интересно, думала я, если сравнить здешнюю атмосферу с обычной
замкнутой жизнью старшеклассницы, неизвестно, что окажется лучше. Можно ли
сказать, что все это будоражит и подстегивает воображение? Вряд ли дело в этом.
Правда ли, что это приятная, доставляющая радость работа? Нет, конечно же, нет.
Но если вы ищете нечто утонченное, изысканное до извращения и стильное до
душевных судорог, «Элиаc-Кларк» – как раз то, что вам нужно.
Великолепные драгоценности и безупречный
макияж секретарши в отделе кадров нисколько не помогли побороть овладевшее мной
чувство собственной неуместности. Девушка попросила меня присесть и «не
стесняться, смотреть журналы». Я же вместо этого с маниакальным упорством
старалась запомнить имена всех ведущих редакторов, словно мне предстоял
экзамен. Ха! Я уже знала Стивена Александера из «Отклика», и мне не составило
труда запомнить Таннера Майкла из «На слуху». Больше ничего интересного в
журналах я не обнаружила. Тем лучше.
Невысокая худощавая женщина представилась
Шэрон.
– Значит, вы хотите работать в журнале? –
спросила она, когда мы шли мимо шеренги похожих одна на другую длинноногих
девиц в ее несколько безликий и холодный кабинет. – Это не так-то легко сразу
после университета. Столько желающих получить здесь работу! А вакантных мест
очень мало. И места эти не слишком высокооплачиваемы – надеюсь, вы меня
понимаете.
