– Лили, одевайся, мы уходим, – сказала я, не
отводя глаз от парня. Он был маленького роста, и его мятые хаки не украшали его
приземистую фигуру. Но больше всего мне не нравилось, что кончик его языка был
сейчас всего в пяти сантиметрах от уха моей лучшей подруги.
– Да что за спешка? – гнусаво захихикал он. –
Мы с твоей подругой только-только начали узнавать друг друга.
Лили ухмыльнулась, кивнула и попыталась
отхлебнуть из своего пустого стакана.
– Это все очень мило, но нам пора. Как тебя
зовут?
– Стюарт.
– Приятно познакомиться, Стюарт. Почему бы
тебе не оставить Лили свой номер телефона, и она позвонит тебе, когда
почувствует себя лучше, – или не позвонит. Ну, что скажешь? – Я ослепительно
улыбнулась.
– Хм… да ладно. Нет проблем. Как-нибудь
увидимся, девчонки. – Он вскочил на ноги и направился к бару так быстро, что
Лили даже не заметила его ухода.
– Мы со Стюартом начали узнавать друг друга,
верно, Стю? – Она повернулась и озадаченно уставилась на пустое место рядом с
собой.
– Стюарту надо бежать, Лил. Ну давай, пойдем
отсюда.
Я набросила на нее дешевое зелененькое
пальтишко и рывком поставила ее на ноги. Сначала она пошатывалась, но потом все
же обрела равновесие. На улице было морозно, и я надеялась, что она
протрезвеет.
– Мне нехорошо, – пробормотала она.
– Я знаю, милая, я знаю. Мы возьмем такси и
поедем к тебе домой, ладно? Как думаешь, ты сможешь ехать?
Она кивнула, потом согнулась пополам, и ее
вырвало. Вырвало прямо на ботинки, брызги попали и на брюки. На мгновение я
представила себе, что было бы, если бы девушки из «Подиума» увидели сейчас мою
лучшую подругу.
Я усадила ее в оконный проем, где, судя по
всему, не было сигнализации, и приказала сидеть смирно. Напротив, через улицу,
был круглосуточный бар, а этой девушке явно надо было выпить воды. Когда я
вернулась, оказалось, что ее снова вырвало – на этот раз прямо на пальто. В ее
глазах застыло отсутствующее выражение. Я купила две бутылки минералки – одну
для питья, другую для того, чтобы привести Лили в порядок, – но сейчас важнее
было второе. Первая бутылка ушла на ботинки, половина второй – на пальто. Лучше
быть мокрой, чем в блевотине. Она была так пьяна, что ничего не заметила.
Было нелегко убедить таксиста разрешить нам
сесть в машину – уж больно Лили развезло, – но я пообещала щедрые чаевые сверх
и без того не маленького счета. Мы ехали через весь город, пересекали его по
диагонали, и я высчитывала, как бы мне возместить себе эти двадцать долларов.
Пожалуй, я смогу списать их на какую-нибудь поездку, предпринятую для нужд
Миранды. Да, это сработает.
Подняться на четвертый этаж оказалось еще
труднее, чем ехать в такси, но минут через двадцать пять Лили стала более
сговорчивой и даже сумела вымыться под душем, когда я сняла с нее одежду. Я
подвела ее к кровати, и, едва коснувшись одеяла, она повалилась навзничь и тут
же заснула. Я стояла и смотрела на нее, и в моем сердце проснулась тоска по
университету, по нашей прежней жизни. Нынешние времена сулили много
увлекательного, но они уже никогда не будут такими беззаботными. Никогда.
Она наверняка много пила в эти дни – по
крайней мере если судить по ее состоянию. Алекс как-то недавно заговаривал об
этом, но я убедила его, что она просто еще не простилась со студенческим
житьем, не живет в реальном мире, не знает, что такое настоящие – взрослые –
обязанности (например, наливать Миранде «Пеллегрино»). Мы с ней, было дело,
изрядно набрались в «Зеленой лягушке» на весенних каникулах и выпили целых три
бутылки красного вина на годовщину нашей первой встречи, а после кутежа в честь
сдачи выпускных экзаменов я уткнулась лицом в унитаз, а Лили держала меня за
волосы. В другой раз, после ночи, от которой у меня остались воспоминания
только о восьми выпитых коктейлях и какой-то особенно ужасной аранжировке для
караоке песни «У каждой розы есть шипы», она дотащила меня до спальни лишь с
четвертой отчаянной попытки. А в ту ночь, когда ей исполнился двадцать один
год, я еле приволокла ее в свою квартиру и уложила в свою постель и каждые
десять минут проверяла, дышит ли она, и, только убедившись, что эту ночь она
переживет, наконец заснула рядышком на полу. Она тогда просыпалась дважды. В
первый раз честно пыталась попасть в пакет для мусора, который я поставила
сбоку, но вместо этого испачкала мне стену. Второй раз она проснулась, чтобы
извиниться и сказать мне, что любит меня и что я – лучшая подруга, о какой
только можно мечтать. Вот для этого и нужны друзья – чтобы вместе пить, вместе
делать глупости и заботиться друг о друге. Разве не так? Или это были всего
лишь студенческие забавы, дань юности? Алекс утверждал, что у Лили все иначе,
что она сама не такая, как все, но я смотрела на нее другими глазами.
Мне надо бы было остаться с ней на ночь, но
уже почти пробило два – через пять часов я должна быть на работе, а одежда моя
провоняла рвотой, и у Лили в гардеробе не было ничего, что я могла надеть, не
посрамив «Подиум» – даже при всей моей непродвинутости в этом вопросе. Я
вздохнула, укрыла ее одеялом и поставила будильник на 7 часов, чтобы завтра
утром она могла попасть на занятия – если только у нее не будет особенно чудовищного
похмелья.
– Пока, Лил. Я ухожу. Ты как? – Я положила ей
в изголовье телефон.
Она открыла глаза, посмотрела на меня и
улыбнулась.
– Спасибо, – пробормотала она, и глаза ее
снова закрылись. Она бы сейчас не смогла пробежать марафон или даже управлять
газонокосилкой, но сон ее будет спокойным.
– Мне это в радость, – ответила я, хотя все
последние сутки только и делала, что бегала, добывала, организовывала, чистила
или как-то иначе оправдывала свое существование. – Я позвоню тебе завтра, – сказала
я, приказывая своим ногам потерпеть, не подгибаться еще немного, еще чуть-чуть,
– если к тому времени мы обе еще будем живы.
И наконец-то, наконец-то я пошла домой.
– Привет, как хорошо, что я тебя застала, –
послышался в трубке голос Кары.
Что ей так не терпится сообщить мне в 7.45
утра?
– Ну и ну. Ты так рано еще никогда не звонила.
Что случилось? – За это короткое мгновение в моей голове успело составиться с
полдюжины сюжетов о новых возможных прихотях Миранды.
– Нет-нет, ничего особенного. Я только хотела
предупредить, что к тебе едет Глухонемой Папочка, и сегодня утром он особенно
расположен поболтать.
