– Мэм, я уже двадцать раз сказал вам и говорю
еще раз; мы не помещали такой заметки. Я знаю, что у миз Пристли не все в
порядке с головой, и не сомневаюсь, что она вертит вами как хочет, но я же не
могу родить вам эту статью! Это вы понимаете? – услышала я от сотрудника
«Пост», которому, хотя он и писал для «Шестой страницы», было дано задание
разобраться со мной. Он искренне хотел мне помочь, но и его терпению пришел
конец. По другой линии Эмили говорила с кем-то из их внештатных
корреспондентов, пишущих отзывы о ресторанах. Еще я заставила Джеймса позвонить
одному из его «бывших», работающему в отделе рекламы, в надежде, что он хоть
чем-то нам поможет. Было уже три часа дня – прошли целые сутки после того, как
она потребовала найти заметку, я в первый раз не выполнила ее приказаний.
– Эмили! – раздался голос Миранды из глубин
кабинета. – Да, Миранда? – Мы обе вскочили, не зная, к которой из нас она
обращается.
– Эмили, я слышала, как вы только что говорили
с человеком из «Пост», – произнесла она, адресуясь ко мне. Настоящая Эмили с облегчением
села на свое место.
– Да, Миранда, я звонила им. Я говорила с
тремя разными людьми, и все они утверждают, что на прошлой неделе в Манхэттене
не открылось ни одного нового ресторана азиатской кухни. Может, это было
раньше? – Нетвердой походкой я приближалась к ее столу, не сводя глаз с черных
босоножек от Джимми Чу (десятисантиметровый каблук), которыми снабдил меня
Джеффи.
– В Манхэттене? – Она казалась удивленной,
раздосадованной и оскорбленной одновременно. – А кто говорит о Манхэттене?
Пришла моя очередь удивляться.
– Ан-дре-а, ведь я же пять раз – не меньше –
сказала вам, что это заметка о новом ресторане в Вашингтоне. На следующей
неделе я еду туда, и мне надо сделать заказ. – Она склонила голову и недобро
улыбнулась. – Неужели это так трудно?
Вашингтон? Она пять раз говорила мне, что этот
ресторан в Вашингтоне? Не может быть. Она совсем свихнулась или просто получала
садистское наслаждение, глядя, как схожу с ума я. Но я и впрямь была идиоткой,
за которую она меня принимала, – и снова заговорила, не подумав.
– Миранда, видите ли, я совершенно уверена,
что «Нью-Йорк пост» не помещает отзывов о вашингтонских ресторанах. Они дают
материал только о ресторанах Нью-Йорка.
– Вы думаете, это смешно, Ан-дре-а? Это вы так
хотите доказать, что у вас есть чувство юмора? – Улыбка исчезла, она вся
подалась вперед – точь-в-точь стервятник, описывающий последние круги над
беззащитным цыпленком.
– Э-э… нет, дело не в этом, Миранда. Я просто
думала…
– Ан-дре-а, я уже двадцать раз сказала вам,
что мне нужна заметка из «Вашингтон пост». Вы, конечно, слышали о существовании
этой маленькой газетки, верно? В Нью-Йорке есть газета «Нью-Йорк таймс», а в
Вашингтоне тоже есть своя газета. Догадываетесь, что к чему? – Это было уже
больше, чем издевка: еще немного, и она заговорит со мной как с младенцем.
– Я сейчас же достану вам этот материал, –
произнесла я так спокойно, как только могла, и тихо пошла из кабинета.
– Да, и вот что, Ан-дре-а! – Сердце у меня так
и подскочило. – Сегодня вечером вы должны быть на банкете и встречать гостей.
Это все.
Я взглянула на Эмили; она была так же
растеряна, как и я.
– Я правильно расслышала? – шепнула я, Эмили
кивнула и жестом поманила меня к себе.
– Я этого боялась, – проговорила она с видом
хирурга, сообщающего членам семьи пациента, что у их мужа и отца обнаружен рак
легкого в последней стадии.
– Но она не может требовать этого всерьез.
Сейчас уже четыре часа, банкет начинается в семь. Там все будут в вечерних туалетах,
я не могу туда пойти. – Я снова, не веря своим глазам, посмотрела на часы и
попыталась припомнить ее точные слова.
– Да нет, она вполне серьезно, – проговорила
Эмили, снимая телефонную трубку, – я помогу тебе, идет? Разыщи, пока она не
ушла, эту заметку из «Вашингтон пост» – Юрий заедет за ней через пятнадцать
минут, ведь ей надо еще сделать прическу и макияж. А я достану тебе платье и
все остальное. Не волнуйся, мы с этим справимся. – И она принялась названивать
по телефону и вполголоса отдавать приказания.
Я застыла на месте, тупо уставившись в
пространство, но она, не глядя на меня, махнула рукой, и я вернулась к
реальности.
– Иди, – шепнула она с несвойственным ей
сочувствием. И я пошла.
– Тебе нельзя в таком виде в такси, – сказала
Лили, когда я неумело, словно первый раз в жизни, начала тыкать щеточкой в
ресницы, – это же вечернее платье. Господи, да вызови ты машину!
Она еще немного понаблюдала за моими
мытарствами, потом выхватила у меня неуклюжую щеточку и сама накрасила мне
ресницы.
– Наверное, я так и сделаю, – вздохнула я, все
еще внутренне бунтуя против того, что мне предстоит провести вечер пятницы
закованной в строгое платье, приветствуя не отличающихся хорошими манерами нуворишей
из Джорджии и Северной и Южной Каролины и старательно изображая любезность на
своем кое-как накрашенном лице. На все про все – найти платье, сделать макияж,
приготовиться, перекроить свои планы на выходные – у меня было только три часа,
и в запарке я совершенно упустила из виду собственную транспортировку.
Работа в одном из самых престижных журналов
мод в мире (сколько девушек были бы готовы ради нее на что угодно!) имеет свои
преимущества, и к 4.40 я уже была счастливой обладательницей шикарного длинного
черного платья от Оскара де ла Ренты, которое великодушно одолжил мне Джеффи,
добрый дух нашей кладовой и большой любитель всяких женских штучек. («Детка,
если тебе нужно вечернее платье, лучше Оскара тебе не найти. А сейчас не
стесняйся, снимай брючки и примерь-ка это, доставь Джеффи удовольствие». Я
принялась расстегивать кнопки, и он задрожал. Я спросила, неужели его так
возбуждает мое полуобнаженное тело, а он ответил, что, конечно же, нет, просто
это отвратительно, когда так видны резинки от нижнего белья.) Отдел моды
раздобыл пару серебристых босоножек моего размера от Маноло, а Саманта из
отдела аксессуаров подобрала эффектную серебристую сумочку на длинной цепочке
от «Юдит Либер». Я было проявила интерес к сумочке-косметичке от Кельвина Кляйна,
но она только фыркнула и протянула мне «Юдит». Стеф колебалась, предложить ли
мне к платью ожерелье-ошейник или подвеску, а Элисон, новоиспеченный редактор
отдела красоты, созвонилась с маникюршей, которая работала по вызову.
– Без пятнадцати пять она будет в
конференц-зале, – сказала мне Элисон по внутреннему телефону, – у тебя ведь
черное платье, да? Пусть она возьмет Шанель, рубиновый красный цвет. И пусть
запишет на наш счет.
