– Я знаю это и думаю, что он уже уходит,
правда, парень? – Алекс говорил увещевающим тоном, каким иногда пытаются
успокоить собаку, если подозревают, что она бешеная.
– Паца-а-а-ан, ну зачем эти наезды? Мы тут
позабавились с Лили немножко – и все. Она прицепилась ко мне в «О-баре» –
спроси кого хочешь, все скажут. Просто упрашивала пойти с ней.
– Это вполне может быть, – все так же
миролюбиво сказал Алекс, – она очень ласковая девушка, но когда выпьет слишком
много, не понимает, что делает. Короче, как ее друг, я прошу тебя сейчас уйти.
Панк смял в пепельнице сигарету и дурашливо
вскинул руки.
– Чувак, нет проблем. Вот только душ приму и
как следует попрощаюсь с моей маленькой Лили, что мне еще здесь делать!
Он спустил ноги с кровати и потянулся к
полотенцу Лили. Алекс придвинулся, мягко взял полотенце у него из рук и
заглянул парню в глаза.
– Нет. Думаю, тебе надо уйти сейчас. Прямо
сейчас.
И тут я увидела нового Алекса, каким я его еще
не знала, хоть мы и общались уже три года: он встал лицом к лицу с Чокнутым
Панком и вытянулся во весь рост, недвусмысленно демонстрируя, что сила на его стороне.
– Чувак, чего ты кипятишься? Считай, что меня
нет, – заныл панк, осознав, что для того, чтобы заглянуть в лицо Алексу, ему
приходится вытягивать шею, – щас оденусь да пойду.
Он подобрал с пола свои джинсы, а футболка
обнаружилась под до сих пор ничем не прикрытым телом Лили. Когда он потянул к
себе футболку, Лили шевельнулась и открыла глаза.
– Укрой ее! – резко скомандовал Алекс, явно
входя в роль наводящего ужас телохранителя. И Чокнутый Панк послушно натянул на
Лили одеяло, так что виднелись лишь ее черные кудряшки.
– Что такое? – прохрипела Лили, делая усилие,
чтобы снова не заснуть. Ее глаза остановились на мне – я стояла в дверном
проеме, содрогаясь от негодования, потом на Алексе – он продолжал принимать
воинственные позы – и, наконец, на Чокнутом Панке – этот старался поскорее
зашнуровать свои яркие, синие с желтым, кроссовки и убраться отсюда к чертям,
пока ему не намылили шею. Поздно. Она уже увидела его. – А это еще кто такой? –
вопросила Лили, пытаясь подняться и даже не осознавая, что с нее слетело
одеяло. Мы с Алексом инстинктивно отвернулись, пока она его поднимала, но
Чокнутый Панк гадко ухмыльнулся и похотливо оглядел ее грудь.
– Ты что, малышка, не знаешь, кто я? – спросил
он, и его сильный австралийский акцент с каждой секундой казался мне все более
отвратительным. – А ночью знала.
Он направился к ней, явно намереваясь присесть
на кровать, но Алекс схватил его за руку и потащил из комнаты.
– Вон. Сейчас же. Или я спущу тебя с лестницы,
– командовал он сурово и жестко, гордясь собственной мужественностью.
Чокнутый Панк выдернул руку и закудахтал:
– Да ладно, я уж ушел. Лили, звякни мне
как-нибудь, ты в постели что надо. – И он вышел в гостиную. За ним по пятам
следовал Алекс. – Парень, да она сама ко мне прилипла, – успела услышать я
прежде, чем захлопнулась входная дверь. Но Лили, похоже, ничего не слышала. Она
натянула футболку и спустила ноги с кровати.
– Лили, что это за хмырь? Я таких придурков и
не видела, да еще такой омерзительный.
Она медленно покачала головой, явно силясь
вспомнить, когда же с ним познакомилась.
– Омерзительный. Да, ты права, понять не могу,
как это случилось. Помню, ты ушла, а я болтала с таким милым парнишкой в
костюме – мы пили калифорнийское вино, но почему-то маленькими рюмками, – а
потом, потом…
– Лили, ты подумай, как ты должна была
набраться, чтобы переспать с таким уродом, да еще привести его к нам в
квартиру! – Я думала, что говорю очевидные вещи, но ее глаза удивленно
расширились.
– Думаешь, я с ним переспала? – спросила она,
отказываясь признавать очевидное.
Я вспомнила слова Алекса, сказанные несколько
месяцев назад: Лили действительно пила слишком много, все признаки были налицо.
Она то и дело пропускала занятия, побывала в «обезьяннике», а вот теперь
привела домой такое страшилище, каких я в жизни не видела. Я вспомнила и то,
как некий профессор оставил у нас на автоответчике сообщение, где говорилось,
что, хотя контрольная работа Лили была великолепна, она пропустила слишком
много занятий и слишком затянула со сдачей, чтобы ей поставили заслуженный
высший балл. Я решила осторожно прощупать почву.
– Лили, милая, думаю, проблема ведь не в
парне. Все дело в алкоголе.
Она принялась расчесывать волосы, и до меня
наконец дошло, что было уже шесть вечера, а она только-только выбралась из
постели. Лили не спорила, и я продолжала.
– Ты же знаешь, я не против выпивки, – мне
хотелось поговорить с ней спокойно, – правда, я и сама не прочь выпить. Просто,
может, в последнее время ты немножко выпустила это дело из-под контроля,
понимаешь? Как твои занятия?
Она открыла рот, намереваясь что-то ответить,
но в дверях появился Алекс и подал мне блеющий сотовый телефон.
– Это она, – сказал он и снова вышел.
Дьявол! У этой женщины просто талант на то,
чтобы портить мне жизнь.
– Извини, – сказала я, глядя, как экранчик
снова и снова высвечивает «МП-МОБ», – чтобы отчитать меня, ей хватает пары
секунд, так что не забудь свою мысль.
Лили опустила щетку и смотрела, как я отвечаю.
– Офис… – снова допустила я свою вечную
оговорку, – это Андреа, – поправилась я, готовясь к обороне.
– Ан-дре-а, вы знаете, что должны быть на
месте в половине седьмого, не так ли? – без всякого перехода пролаяла она.
– Да, но вы же сказали, в семь часов. Мне еще
нужно…
– Я сказала, в половине седьмого. И еще раз
повторяю: в по-ло-ви-не седь-мо-го. Вам ясно?
Щелк. Конец связи. Я взглянула на часы: 6.05.
Это уже интересно.
– Она хочет, чтоб я приехала через двадцать
пять минут, – объявила я громко, ни к кому в частности не обращаясь.
На лице у Лили выразилось облегчение.
– Ну так давай соберем тебя.
– А с тобой мы не закончили. Что ты хотела
сказать? – Это был нужный разговор, но нам обеим было понятно, что контакт уже
прервался. Времени не было даже на душ, оставалось пятнадцать минут, чтобы
одеться, а потом забраться в машину.
– Правда, Энди, тебе надо идти. Давай
собирайся, потом поговорим.
