– И потом, это означает, что ты переедешь в
Нью-Йорк, а мне бы очень этого хотелось, правда. – Он поцеловал меня одним из
тех долгих, ленивых поцелуев, во время которых нам казалось, что мы созданы
друг для друга. – И не волнуйся так сильно. Ты ведь сама говоришь, что еще не
уверена, что получила эту работу. Поживем – увидим.
Мы приготовили простой ужин и заснули как раз
посередине шоу Леттермана. Мне снились отвратительные девятилетние детишки,
которые занимались сексом на спортплощадке, хлестали дрянное виски и орали на
моего дорогого любимого Алекса, когда внезапно зазвонил телефон.
Алекс, не открывая глаз и не говоря ни слова,
снял трубку, поднес к уху – и тут же перебросил мне. Я не была уверена, что
справлюсь с ней.
– Да, – пробормотала я, глядя на часы, – всего
четверть восьмого. У кого хватает совести звонить мне в этот час?
– Это я! – сердито рявкнула в трубку Лили.
– Привет, все в порядке?
– Ты думаешь, я стала бы звонить, если бы все
было в порядке? У меня дикое похмелье, того и гляди помру. Я едва проблевалась,
еле-еле заснула – и тут меня будит какая-то жутко наглая тетка, которая
говорит, что она из отдела кадров «Элиас-Кларк» и разыскивает тебя. В четверть
восьмого утра. Перезвони ей немедленно. И скажи, чтобы она забыла мой номер
телефона.
– Прости, Лили. Я дала им твой номер,
поскольку у меня еще нет сотового. Странно, что она позвонила так рано.
Интересно, хорошо это или плохо? – Я взяла телефон, тихонько вышла из спальни и
осторожно прикрыла за собой дверь.
– Да ладно. Удачи. Дай знать, когда все
выяснится. Только не в ближайшие четыре часа, идет?
– Ну конечно. Спасибо. Еще раз извини.
Я снова взглянула на часы: не верилось, что
мне вот-вот предстоит начать деловой разговор. Я поставила варить кофе и,
подождав, пока он будет готов, отнесла чашку к диванчику. Пора было звонить,
выбора у меня не было.
– Здравствуйте, это Андреа Сакс, – сказала я
твердо, хоть и предательски сиплым со сна голосом.
– Доброе утро, Андреа! Надеюсь, я позвонила
вам не слишком рано! – радостно запела трубка. – Уверена, что нет, ведь вы и
сами скоро станете ранней пташкой. У меня прекрасные новости. Вы произвели на
Миранду очень хорошее впечатление; она сказала, что весьма заинтересована в
работе с вами. Разве это не чудесно?! Поздравляю, дорогая! Ну и как вы
чувствуете себя в новом качестве? Могу представить себе, вы просто…
У меня закружилась голова. Я хотела подняться
с диванчика и налить себе кофе, воды – чего угодно, лишь бы в голове у меня
прояснилось и я начала наконец понимать, о чем говорит эта женщина, – но я лишь
еще глубже зарылась в подушки. Она спрашивает, довольна ли я? Или делает
официальное предложение? Из сказанного ею я не уловила ровным счетом ничего –
ничего, кроме того, что понравилась Миранде Пристли.
– …восхищены этим известием. Как тут не
восхититься, не правда ли? Что ж, вы можете приступить в понедельник, идет?
Придете ко мне за некоторыми общими указаниями, а потом сразу отправитесь в
офис Миранды. Вообще-то она будет в Париже на показе, но это самое подходящее
время. У вас будет возможность познакомиться с девочками, они все такие милые!
Общие указания? Что? Приступить в понедельник?
Милые девочки? Мой неповоротливый мозг отказывался это понимать. Я не без труда
выразила свое отношение к происходящему.
– Э… знаете… не думаю, что смогу в
понедельник, – тихо сказала я, надеясь на то, что мои слова звучат осмысленно.
Весь этот разговор свалился на меня как снег на голову. Вчера я впервые в жизни
вошла в двери «Элиас-Кларк», и вот сейчас кто-то будит меня и говорит, что мне
следует приступить к работе через три дня. Сегодня пятница – проклятущие семь
утра, – а они хотят, чтобы я начала с понедельника? Все это ни в какие ворота
не лезет. К чему такая безумная спешка?
Неужто эта женщина так загружена работой, что
без меня ей не обойтись? И почему, судя по голосу, Шэрон так боится Миранды?
Приступить к работе в понедельник невозможно.
Мне негде жить. Моим постоянным местом жительства был дом моих родителей в
Эйвоне, куда я неохотно вернулась после окончания университета и где оставалась
большая часть моих вещей, пока я путешествовала летом. Вся моя одежда валялась
на диванчике у Лили, я старалась сама мыть посуду, вытряхивала пепельницы и
покупала мороженое в огромных количествах, поэтому она терпела меня, но я
думала, что будет только справедливо дать ей отдохнуть от моего набившего
оскомину присутствия, и перебралась на уик-энд к Алексу. Таким образом, вся моя
выходная одежда и косметика были у Алекса в Бруклине, мои разношерстные костюмы
– у Лили в Гарлеме, а все остальное добро – у родителей в Эйвоне. У меня не
было жилья в Нью-Йорке, и я никак не могла понять, почему все окружающие
уверены в том, что Мэдисон-авеню ведет к окраине, а Бродвей – к центру города.
Мне даже не вполне было ясно, что такое «окраина». И она хочет, чтобы я
приступила к работе в понедельник?!
– Э… понимаете… я не уверена, что смогу с
понедельника, ведь у меня в Нью-Йорке нет постоянного жилья, – быстро говорила
я, сжимая в руке телефонную трубку. – Мне нужно несколько дней, чтобы найти
квартиру, купить какую-то мебель, переехать.
– О, ну тогда конечно. Думаю, среда подойдет,
– бросила она.
Поторговавшись еще несколько минут, мы сошлись
на следующем понедельнике, семнадцатом ноября. Таким образом, у меня оставалось
чуть больше восьми дней, чтобы найти и обставить квартиру на одном из самых
безумных рынков жилья в мире.
