* * *
М. появился на свет в Ицнанге, что на берегу Бодензее, в 173… году. Сын лесничего, служившего у епископа, он изучал богословие сначала в Диллингене, затем в Ингольштадте и получил докторскую степень по философии. Обосновавшись в городе В., он занялся юриспруденцией, стал доктором права и только после этого посвятил себя медицине. Впрочем, такие крайности в его исканиях отнюдь не свидетельствовали о переменчивости характера и уж тем более о дилетантстве. Нет, он, подобно доктору Фаусту, стремился приобщиться ко всем видам человеческого знания; как и многие его предшественники, он видел перед собой определенную цель, или мечту: найти универсальный ключ к окончательному постижению той субстанции, что связывает воедино небо и землю, душу и тело, все сущее.
Летом 177… года в имперский город прибыли с визитом некий знатный чужеземец с супругой. Дама занемогла, и ее муж, как о чем-то само собой разумеющемся, попросил, чтобы астроном (и член Общества Иисуса) Максимиллиан Хелл раздобыл магнит, который можно было бы прикладывать к пораженным частям тела. Хелл, водивший дружбу с М., рассказал ему об этом поручении; когда стало известно, что больная выздоровела, М. поспешил к ней в резиденцию, чтобы уяснить для себя принцип действия такой процедуры. Вскоре он начал серию собственных опытов. По его заказу изготовили набор магнитов разной величины — для живота, для сердца, для горла. К своему изумлению и к радости благодарных пациентов, М. обнаружил что исцеление порой достигается средствами, не зависящими от врачебного мастерства; особую известность приобрели случаи фрейлен Эстерлин и профессора математики Бауэра.
Будь М. каким-нибудь ярмарочным шаманом, а его пациенты — доверчивыми крестьянами, жаждущими попасть к нему в шатер, чтобы избавиться не только от болячек, но и от скудных сбережений, высший свет остался бы в неведении. Однако М., как человек науки, отличался тягой к знаниям, не был замечен в откровенном бахвальстве и всегда отвечал за свои слова.
— Надо же, помогло, — заметил профессор Бауэр, когда смог дышать полной грудью и поднимать руки выше плеч. — Как это действует?
— Пока не знаю, — ответил М. — Раньше считалось, что магниты притягивают к себе болезнь, как железную стружку. Но в наше время такой аргумент несостоятелен. Эпоха Парацельса давно прошла. Нами движет разум, им и нужно руководствоваться в поиске ответов, особенно таких, которые не лежат на поверхности.
— Надеюсь, разум не потребует, чтобы в поиске ответа вы меня анатомировали, — съязвил профессор Бауэр.
На первых порах магнитотерапия занимала и ученых, и практикующих врачей. М. экспериментировал с количеством и расположением магнитов. Сам он, бывало, надевал на шею кожаный мешочек, опускал туда магнит и подталкивал его деревянной указкой, как волшебной палочкой, чтобы задать нужное направление воздействия на нервные волокна, кровоток, внутренние органы. Пациентам рекомендовалось погружение рук, ног, а то и всего тела в намагниченную воду. Он собственноручно намагничивал для них чашки и бокалы. Намагничивал им одежду, постельное белье, зеркала. Намагничивал музыкальные инструменты для достижения пациентами двойной гармонии. Намагничивал кошек, собак, деревья. Сконструировал баке — дубовый чан с двумя рядами бутылок, содержащих намагниченную воду. Выступающие из отверстий в крышке стальные штыри прикладывались к пораженным болезнью частям тела. А то еще пациентам рекомендовалось взяться за руки и стать в круг с баке в центре, так как М. предполагал, что целебное воздействие магнитного пара усиливается за счет одновременного прохождения через несколько тел.
* * *
— Разумеется, я еще со студенческой скамьи помню милостивую фрейлен — мне дозволялось сопровождать профессора Штерка. — Теперь М. и сам был профессором университета, а девочка стала почти взрослой: пухленькая, с опущенными вниз уголками рта и вздернутым носиком. — При том что я помню поставленный тогда диагноз, мне все же придется задать ряд вопросов, на которые, боюсь, вам не раз приходилось отвечать.
— Разумеется.
— Могу ли я предположить, что фрейлен остается незрячей от рождения?
М. заметил, что мать порывается ответить, но вынуждена себя сдерживать.
— Исключено, — отрезал ее муж. — Она видела не хуже, чем ее братья и сестры.
— Не страдала ли она какими-либо заболеваниями перед тем, как потерять зрение?
— Нет, у нее всегда было крепкое здоровье.
— Не было ли у нее — в то время или немногим ранее — каких-нибудь потрясений?
— Нет. Точнее сказать, никто из нас ничего такого не заметил.
— А впоследствии?
Тут в беседу вступила мать.
— Мы всегда по мере сил ограждали ее от потрясений. Я бы вырвала себе глаза, если бы знала, что Мария Терезия от этого прозреет.
М. смотрел на девушку, но та не реагировала. Возможно, она не впервые слышала о таком маловероятном способе исцеления.
— Значит, ее состояние стабильно?
— Слепота стабильна! — Это опять заговорил отец. — Но временами на нее нападает продолжительный тик. И глаза, как вы заметили, навыкате, будто сейчас вылезут из орбит.
— Вы ощущаете такие периоды, фрейлен?
— Разумеется. Ощущение полуобморочное, будто голова постепенно наполняется водой.
— А потом у нее делается плохо с печенью и селезенкой. Настоящие приступы.
М. кивнул. Чтобы установить причины и особенности протекания этих приступов, ему нужно было их увидеть. Но он не знал, как к этому подойти.
— Могу я задать доктору один вопрос? — Мария Терезия слегка повернула голову к родителям.
— Разумеется, дитя мое.
— Ваши процедуры болезненны?
— Те, что провожу я сам, — нет. Хотя для восстановления гармонии порой требуется, чтобы пациент достиг определенного… уровня.
— Я хочу знать: от ваших магнитов бьет током?
— Нет, это я вам гарантирую.
— А разве бывает лечение без боли? Ни для кого не секрет, что без боли нельзя удалить зуб, вправить вывих, исцелить помешательство. Врач делает больно — это все знают. И я в том числе.
С раннего детства к ее услугам были лучшие врачи, которые перепробовали самые действенные методы. Вытяжные пластыри, прижигания, пиявки. Она два месяца ходила в гипсовом шлеме, чтобы на голове образовались нарывы и оттянули яд от глаз. Ей без конца назначали слабительное и мочегонное. В последнее время доктора склонялись к пользе электричества, и за прошедший год ее примерно три тысячи раз подвергали электрошоку в области глаз, иногда назначая по сотне разрядов за один сеанс.
— Вы точно знаете, что магнетизм — это не больно?
— Абсолютно точно.
— Как же он меня излечит?
М. порадовался, что за незрячими глазами есть мозги. Безропотность пациентов, целиком доверяющих себя всемогущему доктору, ему надоела; он предпочитал таких, как эта девушка: благородное воспитание не могло скрыть ее решимости.
