— О боже, куда катится мир, если домработница отказывается от халявной марихуаны?
— Мы-то знаем, что на сигареты подсесть проще всего. Проще, чем на алкоголь, легкие наркотики, тяжелые. Вплоть до героина.
— Разве мы это знаем?
— Ну, я читала в газете. Сигареты вызывают привыкание сильнее всего прочего.
— Вот теперь мы знаем.
— Даже сильнее, чем власть?
— Это под вопросом.
— А еще мы знаем, но уже не из газет, что все курильщики врут.
— Выходит, ты нас обозвал бывшими лжецами?
— Ага. Я и сам такой.
— С этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Когда начинаешь курить, врешь родителям. Врешь, когда спрашивают, сколько куришь, — либо преувеличиваешь, либо преуменьшаешь. «О, я выкуриваю четыре пачки в день» (все равно что сказать: у меня самый большой член). Или: «Что вы, что вы, мы только по одной, и то редко». На самом деле минимум три штуки в день. Потом врешь себе, когда бросаешь. Потом врешь медикам, когда уже выявили рак. «Ох, я же никогда много не курил».
— Сурово.
— Зато правда. Сью и я обманывали друг друга.
— Дэвид!
— В смысле сигарет, дорогая. «Только одну — в обеденный перерыв». Или: «Нет, другие курили, потому и пахнет». Мы оба так обставлялись.
— Поэтому голосуйте за некурящего кандидата. Голосуйте за Хилари.
— Поезд ушел. Как бы то ни было, мне кажется, что курильщики врут только насчет количества. Как и алкоголики врут только о количестве выпитого.
— Вот это неправда. Я алкоголиков знаю как облупленных. Настоящие алкоголики врут направо и налево. Лишь бы выпить. А чтобы покурить, я и сама привирала. Типа: «выйду подышать свежим воздухом» или «мне пора домой, дети ждут».
— Хорошо, мы выяснили, что курильщики и алкоголики в целом лжецы.
— Голосуйте за Хилари.
— Мы утверждаем, что все лжецы лживы.
— Слишком глубокомысленно для такого позднего часа.
— Самообманщики, кстати, тоже, но это другой вопрос. Наш знакомый Джерри был заядлым курильщиком, человек того поколения. Прошел обследование лет в шестьдесят пять и узнал, что у него рак простаты. Согласился на радикальную операцию. Ему отняли яйца.
— Отняли яйца?
— Ага.
— И у него… это… остался только член?
— Ну нет, ему протезы поставили.
— Из какого материала?
— Откуда я знаю — из пластмассы, наверное. В любом случае, по весу — то же самое. Даже не заметно.
— Не заметно?
— Они подвижны, как настоящие?
— Мы, случайно, не отклонились от темы?
— Знаете как французы на жаргоне называют яйца? Les valseuses. Вальсерши. Такие же подвижные.
— Женское слово? В смысле женского рода? Valseuses.
— Да.
— Почему во французском «яйца» женского рода?
— Однозначно, мы отклонились от темы…
— Testicules — не женского. А valseuses — женского.
— Яйца женского рода. Вот и верь после этого французам.
— Неудивительно, что они не поддержали вторжение в Ирак.
— Можно подумать, мы с вами поддержали.
— Я — на шестьдесят процентов.
— Как можно поддерживать такую акцию на шестьдесят процентов? Это как на шестьдесят процентов поддерживать теорию, что земля плоская.
— Я и в ней уверен на шестьдесят процентов.
— Короче, почему я вспомнил Джерри: по его словам, он даже успокоился, узнав, что у него рак простаты. Сказал: будь у меня рак легких, пришлось бы бросить курить.
— Так он продолжал курить?
— Вот именно.
— И?
— Ну, несколько лет, довольно долго, все было хорошо. Потом пошли метастазы.
— Тогда он завязал?
— Нет. Сказал, на такой стадии уже бессмысленно — и не стал отказывать себе в удовольствии. Помню, как мы в последний раз навещали его в больнице. Сидит в кровати, смотрит крикет, а под рукой — здоровенная пепельница с окурками.
— В больнице разрешалось курить?
— Он лежал в отдельной палате. Причем в частной клинике. Это было несколько лет назад. Заплатил — и делай что хочешь. Такая вот политика.
— К чему ты нам про него рассказываешь?
— Уже не помню. Вы меня сбили.
— Про самообман.
— Точно — про самообман.
— Я-то считаю, что в его случае все было как раз наоборот: он, похоже, прекрасно знал, что делает. Наверное, решил, что оно того стоит.
— Вот я и говорю: самообман.
— Стало быть, кандидат в президенты просто обязан пройти курс молодого курильщика.
— Я абсолютно уверен, что Обама их всех сделает. Ваш образцовый американец.
— Согласен. На шестьдесят процентов.
— Да ты либерал — со всем согласен на шестьдесят процентов.
— Не уверен, что соглашусь.
— Видите, он только на шестьдесят процентов уверен, что уверен только на шестьдесят процентов.
— Кстати, насчет Рейгана вы заблуждаетесь.
— Он не рекламировал «Честерфилд»?
— Нет, он не умирал от рака легких.
— Я этого и не говорил.
— Разве нет?
— Конечно нет: у него была болезнь Альцгеймера.
— По статистике, курильщики намного меньше подвержены болезни Альцгеймера, чем некурящие.
— По той простой причине, что курильщики не доживают до Альцгеймера.
— Новое бразильское предупреждение: «Этот сорт сигарет способствует профилактике болезни Альцгеймера».
— На прошлой неделе мы полистали «Нью-Йорк таймс». В самолете взяли. Там была статья о продолжительности жизни; в ней говорилось, во что обходятся правительству, точнее, государству различные факторы, ведущие к смертельному исходу. А статистика, которую изучал Макмиллан, когда была опубликована?
— Году в пятьдесят пятом, пятьдесят шестом.
— Ну, сейчас это фуфло. Вероятно, и тогда было фуфло. Курильщик, скорее всего, умрет в районе семидесяти пяти. Тучный — в районе восьмидесяти. А здоровый, некурящий, стройный доживет, очевидно, лет до восьмидесяти четырех.
— И чтобы это просчитать, понадобилось целое исследование?
— Нет, исследование понадобилось для другого: чтобы просчитать расходы на здравоохранение. В том-то и штука. Курильщики — самая низкозатратная статья. Потом идут толстяки. А здоровые, стройные, некурящие создают главную брешь в государственном бюджете.
