— Ты меня спас, спасибо.
Он загадочно посмотрел на нее:
— Всегда готов помочь прекрасной женщине, когда ей грозит опасность.
На щеках у Карлы заиграл румянец. Она была уверена, что под опасностью он имел в виду не ветер, а Лукаса.
Зейн потянул Карлу к каменной, обвитой плющом стене.
— Принести что-нибудь выпить? — спросил он.
— Почему бы и нет? — сказала она.
Карла бросила осторожный взгляд на Лукаса: он стоял рядом с Лайлой, положив руку на перилы за ее спиной, всем своим видом пытаясь показать, что она принадлежала ему. Карла вдруг почувствовала, как в ее сердце зародилась надежда. Что-то подсказывало ей, что у них дело до постели еще не дошло.
Мимо них проходил официант, и Зейн взял бокал с подноса и подал его Карле:
— Думаешь, они уже переспали? — мрачно поинтересовался он.
— Откуда мне знать? — Карла была унижена. Зейн видел правду.
Ей вдруг стало интересно, как он обо все догадался.
— Да не волнуйся, я просто так спросил, — легко произнес он.
Карле стало легче от этих слов, и она сделала глоток шампанского. Через пару секунд голова ее закружилась, и она решила больше не пить.
Зейн больше не смотрел на Карлу, все его внимание было приковано к Лайле. И тут Карла поняла, что она была не единственной на этом празднике, кто пытался побороть соблазн.
— Ты хочешь ее, — сказала она.
— Возможно, но я не вхожу в список потенциальных мужей. Ты интересуешься искусством? — Он неожиданно сменил тему.
— Конечно, — немного удивленно ответила Карла.
— Если не хочешь и дальше стоять на таком ужасном ветру, я могу показать тебе нашу галерею.
Карла уже видела большую картинную галерею с семейными портретами Атреосов, многие из которых были написаны весьма известными художниками. Но внимательнее рассмотреть их у нее времени не хватило.
— С удовольствием! — Все что угодно, только бы не стоять на этом балконе. — Только если ты сделаешь мне небольшое одолжение. Обними меня за талию.
— Ну, если ты так настаиваешь.
Зейн настолько безразлично принял ее предложение, что, конечно, должно было задеть Карлу, но ей было все равно. Она медленно умирала, но была решительно настроена не показывать этого.
Лукас пронзил ее испепеляющим взглядом. Карла отдала официанту бокал и коснулась руки Зейна. Они прошли мимо Лукаса — она заметила, как его лицо исказилось злостью.
Теперь он с Лайлой, а ей остается лишь слащаво улыбаться и изображать безразличие. Она не будет выглядеть униженной и брошенной. Лукас все еще хотел ее, но выбрал другую.
Как только они исчезли из поля зрения оставшихся на балконе, Зейн убрал руку с талии Карлы. Ей от этого стало только легче. Пройдя по коридору, увешанному флагами, гербами семьи Атреос, они оказались в галерее. Окна выходили на залитое лунным светом море, на противоположной стене висели подсвеченные искусственным светом картины.
Карле было немного не по себе. Они с Зейном блуждали по галерее, рассматривая изумительные полотна. Большинство работ были написаны еще до девяностых годов. Позже семья переживала тяжелые времена, и почти все картины были распроданы. Когда же дедушка Лукаса обнаружил золотой рудник, дела вновь пошли в гору, и он выкупил произведения у музеев и коллекционеров, вернув их на прежнее место.
У всех мужчин были острый подбородок и орлиный нос; женщины походили на ангелов: красивы, скромны, невинны.
Зейн остановился возле портрета одного из предков, который больше напоминал пирата, нежели благородного господина. Его дама выглядела нежной, точно белая голубка, взгляд ее был холоден. Миндалевидные глаза и аристократическая худоба напоминали Лайлу.
— Видишь, это союз грешника и святой девы.
Чем мужчина разгульней, тем сильнее его желание обладать невинной.
Карла услышала размеренные шаги и вздрогнула. Возможно, это был Лукас.
— И именно такие женщины нужны вам, так ведь?
Зейн пожал плечами:
— Не могу говорить за своих братьев. Я не такой, как они.
— Но все же тебя влечет к таким невинным, ничем не испорченным женщинам.
Он ухмыльнулся, и что-то в его лице вдруг напомнило того пирата, изображенного на портрете.
— Грешником быть не так уж и плохо.
— Ну конечно, ведь это означает не иметь никаких обязанностей или серьезных намерений.
— А как это мы перешли к такой теме? — спросил Зейн.
Внезапная тишина вдруг повисла в воздухе. В окне Карла увидела отражение Лукаса. Поддавшись внезапному порыву, она приблизилась к Зейну и склонила голову. Она знала, что играет с огнем.
Интересно, разозлится ли Лукас? Если он действительно испытывал ревность, то ее поведение, возможно, убьет в нем те искры страсти, которые еще тлели в его душе. Но Карле было все равно — он сделал ей слишком больно.
Зейн посмотрел на нее, с радостью вступая в игру:
— Если это своего рода предложение, я согласен.
В глазах Карлы мелькнуло неподдельное удивление.
Лукас стремительно направлялся прямо к ним. Соблазнительно улыбаясь, Карла схватила Зейна за галстук и слегка потянула на себя, так чтобы его губы оказались в дюйме от ее.
Зейн холодно смотрел на нее:
— Я знаю, что ты задумала.
— Мог бы хоть притвориться соблазненным.
— Я стараюсь.
— Не очень-то у тебя получается.
— Черт возьми, неудивительно, что Лукас стал встречаться с Лайлой, ты же просто невыносима!
Карла сильнее потянула его за галстук:
— А это так заметно?
— Только мне, и то только потому, что я сам одержим контролем.
— Я не одержима! — Карла наконец отпустила его.
— Ну, как скажешь.
Карла была просто ошарашена спокойствием и податливостью Зейна. Она отступила и едва не налетела на Лукаса.
Его обжигающий взгляд, выражающий желание, пробежал по ее декольте.
— Чем это вы здесь занимаетесь, черт подери?! — прогрохотал он.
Карла даже не пыталась скрывать злобу:
— Ничем. Зейн просто показывал мне картины.
— Осторожно, Лукас, — вмешался брат, — а то я могу подумать, что Карла тебя очень интересует, чего, конечно, и быть не может, ведь ты встречаешься с прекрасной Лайлой.
Карла, казалось, каждой клеткой своего тела почувствовала, как возросло напряжение, возникшее между братьями. Возможно, она чего-то не знала.
Карла стояла неподвижно и смотрела на Зейна. Собственное поведение было ей противно, но зато теперь она выяснила, что Лукаса все еще влечет к ней. Правда, от этой мысли стало еще больнее — ведь ничто уже не будет таким, как прежде.
