«Дьявол!» – повторил я вслед за ней. Ее слова ударили меня
куда больней, чем я мог предположить. Меня охватило глубокое отчаяние. Если она
верит в то, что говорит, значит, она сочтет мои прежние советы лживыми и
негодными. Будущие сомнения могут разрушить ее богатую и счастливую жизнь.
Значит, все мои усилия оказались напрасны. Как и все сильные люди, она страдала
от одиночества и несмотря ни на что оставалась чужой для общества, как язычник
среди христиан. Вот почему хрупкое равновесие в ее душе легко было нарушить. Ей
стоило только начать сомневаться в правильности своего выбора. Она смотрела на
меня с ужасом. Лестат схватил ее сзади за руку, и она, вскрикнув от неожиданности,
уронила на пол фонарь. Пламя вспыхнуло и побежало по разбрызгавшемуся маслу, а
он, не обращая внимания, потащил ее к раскрытой двери.
«Ты дашь нам экипаж и коней, сейчас же! – говорил он
ей. – Пошевеливайся и перестань болтать о дьяволе – перед тобой смерть во
плоти!»
Затоптав в спешке огонь, я бросился вслед за Лестатом. Я
кричал, чтобы он отпустил девушку. Он держал Бабетту за обе руки, она яростно
сопротивлялась.
«Ты поднимешь на ноги весь дом, если не заткнешься! –
рявкнул он мне. – Я прикончу ее на месте! Нам нужен экипаж… веди нас. Ты
сама будешь разговаривать с конюхом!» – Он вытолкнул ее на улицу.
Мы медленно двигались по двору. Мое сердце разрывалось. Я
шел сзади. Лестат вел перед собой Бабетту. Она силилась разглядеть что-то в
кромешной тьме. Вдруг она заметила слабый огонек в окне наверху и остановилась.
«Вы не получите ничего!» – сказала она.
Я подошел к Лестату и прошептал, что устрою все сам.
«Она выдаст нас, если ты не позволишь мне поговорить с ней».
«Ладно, только поживей, – прошипел он с
отвращением. – И не рассусоливай. У нас нет времени на болтовню».
«Ты пока иди к конюшне… и возьми все необходимое. Только
ради всего святого никого не убивай!»
Я не знал, послушается он или нет, но, как только я шагнул к
Бабетте, он исчез. На ее лице застыла ненависть и решимость. Она сказала:
«Изыди, сатана!»
Я стоял перед ней молча и выдержал ее взгляд. Она ничем не
выдала, что слышала слова Лестата. Ненависть в ее глазах обжигала меня, словно
раскаленные угли.
«Зачем ты так говоришь? – спросил я. – Разве моя
помощь повредила тебе? Что плохого я тебе сделал? Я приходил, чтобы помочь,
когда твои силы были на исходе. Я думал только о тебе, мне самому ничего не
было нужно».
Она покачала головой.
«А ты почему так говоришь со мной? Я знаю, что ты наделал в
Пон-дю-Лак: ты превратил плантацию в сущий ад! Рассказы рабов полны ужаса! Весь
день людей находили на дороге к твоему дому – мой муж сам ездил туда! Он видел
своими глазами дом в руинах и трупы рабов повсюду – в саду и на полях! Это дело
твоих рук! Почему же со мной ты разговариваешь так нежно и ласково? Что тебе
нужно от меня?»
Она медленно отступала к лестнице, держась за колонну.
Наверху в освещенном окне я заметил какое-то движение.
«Я не могу ответить на все вопросы сейчас, – сказал
я. – Поверь, я никогда не желал тебе зла. Если б у меня оставался выбор, я
ни за что не потревожил бы тебя прошлой ночью!»
Вампир замолчал.
Юноша сидел, подавшись вперед, широко раскрыв глаза. Луи
смотрел куда-то вверх, погрузившись в свои мысли и воспоминания. Молодой
человек вдруг опустил глаза, словно из вежливости. Потом поднял взгляд и опять
отвел в сторону. На лицах обоих было написано глубокое страдание. Молодой
человек собрался с духом и хотел было заговорить, но умолк, не произнеся и двух
слов.
Луи изучающе посмотрел на него, тот вспыхнул и отвернулся,
потом поднял голову и встретился с неподвижным взглядом вампира. Судорожно
глотнул, но не отвел глаз.
– Ну как? – прошептал вампир. – Такую
интересную историю вы хотели услышать?
Беззвучно отодвинув кресло, он подошел к окну. Юноша не
шелохнулся, только смотрел на его широкие плечи и длинные складки плаща.
Вампир, полуобернувшись, сказал:
– Вы не ответили. Вас интересует другое, не правда ли?
Вы ведь пришли сюда взять у меня интервью для какой-нибудь программы на радио.
– Это не важно. Я выброшу кассеты, если
захотите! – Молодой человек поднялся, заметно волнуясь. – Не стану
утверждать, что понимаю все, о чем вы рассказываете. Это не так. Но то, что я
понял… ни с чем не сравнимо.
Он нерешительно приблизился к вампиру. Тот, казалось, был
целиком поглощен происходящим внизу, на улице, но потом медленно отвернулся от
окна, поглядел на юношу и улыбнулся – безмятежно, почти ласково. Юноше вдруг
стало не по себе. Он засунул руки в карманы и вернулся к столу. Потом,
вопросительно глядя на вампира, сказал:
– Может быть, мы продолжим? Пожалуйста…
Вампир скрестил руки на груди и прислонился спиной к оконной
раме.
– Зачем? – спросил он. Юноша растерялся.
– Просто мне хочется узнать, что случилось
потом. – Он пожал плечами.
– Ну ладно, так и быть, – согласился вампир все с
той же улыбкой. Он подошел к своему креслу, уселся напротив и немного подвинул
к себе диктофон:
– Замечательное изобретение… Итак, я продолжаю. Вы
должны понять – все, чего я хотел теперь от Бабетты, это просто общения. Это
желание было сильнее всего, кроме, пожалуй, физической жажды… жажды крови. Я
так хотел, чтобы она поняла меня и откликнулась, что в этот миг особенно
глубоко почувствовал свое странное одиночество. Наши прежние встречи были
коротки, но ясны, как простое рукопожатие. Взять ее за руку. И отпустить на
свободу, только и всего. Протянуть руку помощи в минуту отчаяния. А теперь мы
были по разные стороны баррикад. В глазах Бабетты я превратился в чудовище и не
знал, как это исправить, хотя сделал бы все, что угодно. И тогда я сказал ей,
что моя помощь пошла ей на пользу, а никакое деяние дьявола не может послужить
добру, даже если он сам того хочет.
«Я знаю!» – ответила она, но этим хотела сказать, что теперь
доверяет мне не больше, чем дьяволу.
Я попытался приблизиться к ней, но она отступила назад.
Протянул руку, чтобы успокоить ее, но она сжалась, вцепившись в перила на
крыльце.
«Ладно, – сказал я. Внутри у меня закипал ужасный
гнев. – Зачем же ты дала мне убежище прошлой ночью? Почему сегодня ты
пришла одна?»
