Я говорил, что накануне Лестат поразил меня своим вдумчивым
покоем. Но на следующий вечер все стало как прежде. Я встал из гроба и в
приоткрытую дверь гостиной увидел его в компании двух женщин. Немногочисленные
свечи, расставленные по низким столикам и резному буфету, едва рассеивали
полумрак. Лестат на кушетке целовался с одной из женщин, пьяной и очень
красивой. Она была похожа на куклу. Аккуратно причесанные волосы спадали на
обнаженные плечи и полуоткрытую грудь. Другая потягивала вино, расположившись
за столом с остатками ужина. Значит, они втроем уже успели поесть. Лестат,
конечно, притворялся… Не поверите, как легко вампиру обвести вокруг пальца
обычных людей, сидящих с ним за одним столом, делая вид, будто он ест и пьет не
меньше других. Я не мог себе представить, что Лестат задумал, кроме того,
разумеется, что этих двух девушек он наметил нам в жертвы. Та, с которой он
сидел, уже начала подшучивать над ним, приставала с расспросами: почему его
поцелуи так холодны, почему у него нет не то что влечения, но даже и всякого
интереса к ней. Ее подруга успела соскучиться, и мысль о том, что мне придется
составить ей компанию, заставила меня отказаться от первоначального намерения
войти в комнату. Она наблюдала за вяло обнимающейся парочкой черными, слегка
раскосыми глазами и, казалось, получала удовольствие от происходящего. Когда же
Лестат встал, подошел к ней и положил руки на ее неприкрытые плечи, она
просияла. Наклонившись, чтобы поцеловать ее, он вдруг заметил меня за дверью.
Секунду он смотрел на меня, но тут же отвернулся и продолжил беседу с дамами
как ни в чем не бывало. Потом подошел к столу и задул свечу.
«Здесь и так темно», – сказала первая женщина.
«Оставь нас одних, если тебе не нравится», – отозвалась
другая.
Лестат уселся в кресло и жестом поманил ее к себе. Она
подошла и устроилась у него на коленях, обняв за шею и поглаживая его
золотистые волосы.
«У тебя ледяная кожа», – сказала она вдруг и
отстранилась.
«Не всегда», – возразил Лестат, притянул ее к себе и
прижался лицом к белой восхитительной шее.
Я смотрел завороженно. Я всегда знал, что Лестат жестокий и
хитрый, но только теперь понял, как он умен и коварен: он вдруг вонзил зубы в
шею девушки, надавливая на ее горло пальцами и крепко прижимая к себе. В
считанные мгновения он утолил жажду. Другая женщина ничего не заметила.
«Твоей подруге не следует пить», – обратился он к ней и
выскользнул из кресла, усадив безжизненное тело так, что казалось, будто
девушка спит, подложив руки под склоненную на стол голову.
«Такую дуру еще поискать надо», – презрительно бросила
та.
Она стояла у окна и смотрела на городские огни. В те времена
дома в Новом Орлеане были невысокие, – вы, наверное, знаете. И в тихие,
ясные вечера, вроде того, о котором я рассказываю, с верхних этажей новой
гостиницы открывался чудесный вид: улочки, освещенные газовыми фонарями. В
полумраке звезды казались ярче и ближе, как это бывает в море.
«Я могу тебя согреть получше, чем она», – сказала
девушка и повернулась лицом к Лестату.
Должен признаться, я вздохнул с облегчением: сейчас ему, по
всей видимости, придется прикончить и ее, не прибегая к моей помощи. Но его
план оказался не так прост.
«Ты думаешь?» – спросил он, взяв ее за руку.
«Да в этом, как я погляжу, нет нужды», – удивилась она.
– Его согрела свежая кровь?
– О да. После убийства тело вампира становится ничуть
не холоднее, чем ваше. – Луи с улыбкой взглянул на юношу и продолжил: – На
лице Лестата проступила краска, и оно совершенно преобразилось. Он притянул
девушку к себе, и та, поцеловав его, рассмеялась. «Твоя страсть, – сказала
она, – обжигает, словно раскаленные угли».
«Да, но твоя милая подружка дорого заплатила за это.
Кажется… – Лестат пожал плечами, – я сильно ее утомил».
Он отступил назад, как бы приглашая женщину подойти вслед за
ним к столу, что она и сделала с выражением превосходства на тонком лице. Без
особого интереса она взглянула на подругу, и вдруг ей на глаза попалась
салфетка, на которой темнели крошечные красные пятнышки. В недоумении она
подняла ее с пола, пытаясь разглядеть, что бы это могло быть.
«Распусти волосы, – тихо сказал Лестат. Она равнодушно
подчинилась, и светлая волна рассыпалась по шее и плечам. – Какие они
мягкие, – прошептал Лестат, дотрагиваясь до них. – Именно такой я
представляю тебя на постели с шелковым покрывалом».
«Хорошенькое у тебя воображение», – фыркнула она,
игриво поворачиваясь к нему спиной.
«Ты знаешь, про какую постель я говорю?» – поинтересовался
он.
Она, рассмеявшись, ответила, что, вероятно, его собственную.
Полуобернувшись, она смотрела на него, а он, не сводя с нее глаз, легонько
толкнул тело ее подруги, отчего оно упало с кресла и осталось лежать
неподвижно, лицом вниз. Едва не задохнувшись от удивления и испуга, девушка
поспешно отскочила в сторону, задев низенький столик. Свеча на нем упала и
погасла.
«Главное – это потушить свет…» – тихо пробормотал Лестат и,
не обращая внимания на сопротивление девушки, похожей на мотылька, бьющегося о
стекло, прижал ее к себе и впился зубами в хрупкую, нежную шею.
– О чем же вы думали? – спросил юноша. – Вы
не хотели остановить его, как в случае с Френьером?
– Нет, – ответил вампир. – Да я и не сумел бы
предотвратить подобный исход. Не забывайте, я знал, что он убивает людей каждую
ночь. В отличие от меня кровь животных его нисколько не удовлетворяла. Она
годилась только, когда не оставалось ничего лучшего. И потом, хотя мне было
жалко женщин, я думал совсем о другом. В моих мыслях царил хаос. А в груди все
еще стучал маленький молоточек – сердце голодного ребенка, и мучительные
сомнения по поводу странной раздвоенности моей души ничуть не утихли. Я злился,
что Лестат сделал меня зрителем отвратительного представления, нарочно дождался
моего пробуждения, прежде чем убить девушек. Смешанное чувство ненависти и
собственной слабости вспыхнуло во мне с невиданной силой, и в который раз я
спрашивал себя, достанет ли у меня смелости расстаться с ним.
Тем временем, усадив очаровательных женщин за стол, Лестат
прошелся по комнате и зажег одну за другой свечи. Комната стала походить на
свадебную гостиную.
«Входи, Луи, – позвал он меня. – Я хотел позаботиться
о компании и для тебя, да передумал, вспомнив о твоем своеобразном вкусе. Как
жаль, что мадемуазель Френьер любит кидаться горящими фонарями. Подобная
привычка может испортить вечеринку, ты не находишь? Особенно если дело
происходит в гостинице».
