Некоторое время вампир стоял молча, задумчиво постукивая
пальцами по подбородку.
– На несколько минут меня полностью парализовало от
слабости, вызванной большой потерей крови. Мне было страшно, я не мог
произнести ни слова. Лестат не выпускал меня. Его объятия были подобны
стальному обручу. С удивительной отчетливостью я ощутил, как резким движением
он разжал зубы на моей шее, оставив на ней две крошечные раны. Мне они казались
огромными и наполненными болью. Затем он склонился ко мне, разжал сжимавшую мое
беспомощное тело руку, поднес ее ко рту и прокусил себе запястье. Кровь хлынула
потоком мне на рубашку и плащ. Казалось, прошла вечность. Он, не двигаясь,
сверкающими глазами смотрел на кровь. Мерцающее облако очутилось у него за
спиной, и он сам стал похож на ужасный призрак. Трудно сказать с уверенностью,
но, думаю, я знал, что он собирается сделать. Обессиленный, я лежал и ждал.
Вдруг он прижал кровоточащую кисть к моим губам и сказал твердо, даже
нетерпеливо: «Пей, Луи!» Я повиновался его приказу, а он продолжал шептать:
«Давай, Луи. Поторопись». Я пил, сосал кровь из маленьких дырочек, блаженно,
как младенец. Все внимание, все силы моего тела и души сосредоточились на этих
маленьких, едва заметных ранках. В тот миг они были для меня единственными
источниками жизни. И тогда случилось это… – вампир нахмурился и откинулся
на спинку кресла. – Это невозможно описать словами. – Он перешел на
шепот. Юноша будто превратился в глыбу льда.
– Когда я почувствовал вкус крови на губах, мне
показалось, что вокруг все исчезло, кроме трепещущего золотистого сияния где-то
в вышине, но потом я услышал странный звук, доносившийся издалека. Вначале это
был только глухой рокот, но скоро он рассыпался на фрагменты и стал походить на
барабанный бой. Он становился все громче и громче, словно огромное существо
медленно пробиралось к нам сквозь темный незнакомый лес и било в барабан. Вдруг
к нему присоединились звуки второго барабана, как будто другое чудовище шло по
следам первого, выбирая свой ритм, никак не связанный с прежним. Шум нарастал,
наконец проник в каждую клеточку моего тела. Я чувствовал бешеную пульсацию
этого ритма в своих венах: вначале один барабан, затем – другой. И вдруг Лестат
убрал руку. Я открыл глаза и едва удержался, чтобы не схватить ее и прижать к
губам. Наверное, я бы так и сделал, но тут внезапная догадка пронзила меня,
подобно молнии: этот барабанный бой был биением наших сердец. Моего и
Лестата. – Вампир вздохнул. – Вы поняли хоть что-нибудь? –
обратился он к юноше.
– Нет… то есть да, – запинаясь, пробормотал
тот. – Хотя… – он покачал головой.
– Неудивительно, – сказал вампир, глядя в окно.
– Подождите, подождите! – воскликнул юноша. –
Лента кончается, я переверну кассету.
Вампир терпеливо ждал.
– Что же случилось потом? – спросил юноша, вытирая
вспотевшее лицо платком.
– Я стал видеть по-другому. Глазами вампира, –
равнодушно, почти рассеянно ответил Луи. Потом очнулся и продолжил: – Лестат
отступил назад, на нижнюю ступеньку лестницы, но в первый момент я просто не
узнал его. Прежде его лицо было абсолютно белым и светилось в темноте. Теперь
он предстал передо мной полным жизни и крови, излучающим мощное яркое сияние,
источник которого находился внутри его самого. Я огляделся по сторонам и
обнаружил, что изменился не только Лестат. Преобразилось все вокруг.
Я вдруг словно прозрел и увидел мир во всем разнообразии цветов
и форм. Помню, меня так захватила игра красок на пестрых пуговицах плаща
Лестата, что я долго не мог оторвать от них глаз. Потом он вдруг рассмеялся, и
мне показалось, что за один миг я излечился от многолетней глухоты. Барабанный
ритм сердца по-прежнему звучал у меня в ушах, а теперь к нему присоединились
раскаты металлического смеха, они слились в общий гул. Как будто одновременно
звонят несколько колоколов. Но скоро я научился разделять звуки и старался
слушать каждый в отдельности. Потом они снова перемешались, но я уже
безошибочно отличал один от другого, эти мягкие, нарастающие звуки,
прерывистые, но бесконечные, слившиеся воедино, и такие разные. Перезвоны
смеха. – Вампир счастливо улыбнулся. – Перезвон колоколов.
«Перестань таращиться на мои пуговицы, – сказал
Лестат. – Пойди лучше в сад, стряхни с себя прах человеческий. И не
влюбляйся без памяти в эту ночь, а то заблудишься в трех соснах».
Последнее замечание было и впрямь не лишним: я это понял,
едва отошел от дома. Лунный свет на мощеных дорожках сада заворожил меня, я
стоял и глядел на них чуть ли не час. Я прошел мимо часовни брата, даже не
вспомнив о нем; надо мной шумели дубы, и звуки ночи казались голосами тысячи
женщин. Они шептали что-то, манили, звали к себе. Но мое тело переродилось еще
не совсем, и, привыкнув к новому зрению и слуху, я почувствовал боль. Все
человеческое покидало меня. Человек во мне умирал – начинал жить вампир. И
новые, обостренные чувства вампира родили во мне сперва тревогу, а потом и
страх перед собственной смертью. Я бросился по ступенькам вверх, в гостиную.
Лестат уже деловито разбирал мои счета и бумаги.
«Да ты богач», – приветствовал он мое появление.
«Что со мной происходит?» – закричал я.
«Ты умираешь, только и всего. Перестань валять дурака.
Кстати, где у тебя лампы? Я не нашел ни одной, разве что фонарь на улице.
Принеси мне его. У тебя столько денег, а ты не можешь раскошелиться на китовый
жир».
«Умираю! – кричал я. – Умираю!»
«Это случается с каждым», – сказал Лестат.
Он не хотел мне помочь. Даже сейчас, оглядываясь назад, я
презираю его за это. Не потому, что я был напуган, а он не утешил меня. Но он
мог бы объяснить, что моя смерть, то есть перемена, происходившая со мной,
столь же увлекательна и прекрасна, как ночь, которую я только что чувствовал и
видел. Но он этого не сделал. Потому что Лестат был совсем не такой, как
я. – В словах вампира не было ни тени самодовольства. Только сожаление,
что ничего не изменишь.
– Alors,
[1]
– вздохнул он, – я
умирал быстро, а значит, и так же быстро умирал мой страх перед смертью. Жаль
только, что я не мог спокойно и внимательно следить за своим превращением. Что
я не уделил этому больше внимания. Лестат же вел себя как круглый идиот. «Черт
побери! – вдруг выругался он. – Я забыл запасти для тебя еду. Ну что
я за дурак!» Я едва не сказал, что придерживаюсь того же мнения. «И спать тебе
придется со мной, – продолжал он. – Я не успел приготовить для тебя
гроб».
Вампир рассмеялся.
