— Правда? — выдохнула Эспин. Она прокашлялась и спросила уже спокойнее: — В самом деле?
— Должна сказать, некоторые замеченные вами тенденции очень любопытны. Но меня заинтересовало также сделанное вами примечание относительно…
Эспин была вынуждена присесть. Помощница одно го из самых влиятельных в области экологической политики людей читала ее отчеты. Испуганная Марго влетела в магазин, но Эспин только махнула ей рукой.
— Я с удовольствием предоставлю в ваше распоряжение исходный материал.
— Прекрасно. Можем ли мы встретиться на следующей неделе?
Мир Эспин закачался, она едва не упала со стула.
— Это меня устраивает.
— Скажем, в четверг, часа в два.
«Марго, наверное, что-то подмешала в мой чай, и у меня начались галлюцинации», — подумала она, а вслух сказала:
— Великолепно. Я пришлю вам по электронной почте кое-какие дополнительные материалы.
Когда Келли записала ее электронный адрес и попрощалась, Эспин от радости пустилась в пляс. Потом она крепко обняла Марго:
— Это потрясающе!
— Дорогая, что тебя потрясло?
— Помощница сенатора Питерса назначила мне встречу на следующий четверг.
— Я понятия не имею, что это значит, но радуюсь вместе с тобой.
— Ну, я-то точно знаю, что это значит, — послышался знакомый голос.
Эспин мгновенно обернулась:
— Мама!
Она бросилась к матери, и та обняла ее. Эспин вдохнула запах сандалового дерева и ванили — два аромата, всегда связанные с родителями.
— Что ты здесь делаешь? А папа? У вас все в порядке?
— Папа шел за мной. Что-то его отвлекло. У нас все в порядке, а приехали мы, чтобы повидать тебя, конечно.
Мама еще раз обняла Эспин, потом поздоровалась с Марго.
— Вот она, моя девочка!
— Папа!
Отец обнял Эспин так, что она чуть не задохнулась. Лидия Бридлав сказала:
— Аллен, Эспин на следующей неделе назначена встреча в офисе сенатора Питерса.
Отец удивился:
— Это правда?
У Эспин задрожали колени.
— Я могу все объяснить. Честное слово.
— Надеюсь, — фыркнул он. — Я объявил голодовку на ступенях Капитолия и ничего не добился. Надо мной только посмеялись. А ты оказываешься скованной наручниками с сыном сенатора, устраиваешь революцию, и в конце концов тебя слушают не один, а целых два сенатора. И сколько тебе понадобилось времени? Месяц? Чудеса. Ты молодец.
Эспин вгляделась в их лица:
— Вы на меня не сердитесь?
Мама удивленно моргнула:
— Сердимся? Почему мы должны на тебя сердиться? Совершенно очевидно, что ты — сила, с которой надо считаться.
— Правда?
Мама подвела ее к диванчику и усадила.
— А ты что думала?
— Я боялась, что вы решите, будто я предала свои принципы. Перешла на сторону зла.
Аллен сел с другой стороны.
— А ты предала?
— Да нет же! Но я знаю, как вы относитесь к…
Лидия погладила дочь по колену:
— Эспин, ты ведешь борьбу по-своему. И похоже, удачно.
— Даже очень удачно, — добавил отец. — Может быть, нам стоило бы кое-чему у тебя поучиться.
Эспин воспряла духом.
— Я же говорила тебе, — добавила Марго.
И Брейди тоже. Ее сердце болезненно сжалось при мысли о нем. Не надо. Она не должна думать о мистере Маршалле.
— Кто? — спросила мама, и Эспин поняла, что произнесла его имя вслух.
Она заставила себя улыбнуться, но улыбка ее выглядела неестественной и жалкой.
— Брейди Маршалл. Это с ним меня сковали наручниками. Я думаю, это он устроил мне встречу с помощницей сенатора Питерса.
Если это так, чего он добивается теперь?
Впрочем, вспоминать о Брейди слишком больно.
— Так расскажи нам о Брейди Маршалле, — сказал отец. — Помню, когда его дед был сенатором…
Черт!
Во вторник Эспин отправилась голосовать прямо с утра. У нее возникала мысль переметнуться, отдать свой голос Марку Тейлору. Но она не смогла. Все в штабе работали слишком напряженно, и Эспин не хотела их предать, отдав свой голос противнику из-за обиды и злости.
Кто бы мог подумать, что причиной ее слез станут выборы?
Глава 10
«Маршалл остается на третий срок!» — кричали заголовки газет в среду утром. Результаты голосования не удивили Эспин, но работать на победителя приятнее, чем на побежденного. Если она вообще будет когда-нибудь на кого-нибудь работать. Эспин пока не знала, что делать с вновь приобретенными знаниями и связями.
Она не думала о том, что последует за встречей с Келли на следующей неделе. Ей не хотелось под влиянием эмоций сделать выбор, в котором она потом, возможно, будет раскаиваться.
Фотография Брейди, его отца и деда на банкете в честь победы на выборах занимала четверть газетной полосы. Под фотографией красовалась подпись «Семейное дело», а в колонке сбоку излагалась длинная история политиков семьи Маршалл и делался намек на то, что это далеко не конец.
Брейди выглядел счастливым, но немного усталым. И на нем не было галстука, что поразило Эспин.
Дождь хлестал по витрине книжного магазина. Время от времени где-то над головой громыхал гром. Был скверный, мрачный день — под стать ее настроению, которое ухудшилось при воспоминании о несостоявшемся отдыхе вместе с Брейди.
В такую погоду люди по большей части сидят дома, и в магазине никого не было. Эспин устроилась на диванчике у полки с журналами и взяла один — полистать.
Дверной колокольчик звякнул. Эспин закрыла журнал, радуясь возможности заняться хоть чем-ни будь.
— Чем могу… — начала она и осеклась, увидев, что на коврике у двери стоит Брейди. Дождевая вода стекала с его волос и пальто. — О, Брейди.
— Эспин.
Он мотнул головой, и во все стороны полетели брызги. Его лицо было непроницаемым. Зачем он пришел?
— Тебе нужно что-то конкретное? — спросила она. — Диск с успокаивающей музыкой?
— Мне нужна ты.
Ее сердце ёкнуло.
— Нам пора поговорить.
Эспин поправила книги, стоящие на полке, хотя это и не требовалось.
— Я уже все сказала.
Его подбородок напрягся.
— Мне ты не предоставила такую возможность.
