Женщина ненамного старше Эспин подошла к Брейди и передала ему лист бумаги. Брейди взглянул на него, потом представил ее:
— Это Лорен, моя секретарша. Она поможет вам разобраться в делах. Если вам что-то будет нужно, обращайтесь к ней.
Лорен держалась достаточно дружелюбно. На ней были простые брюки и свитер. А Эспин почувствовала себя весьма неуютно. Брейди и Лорен обменялись взглядами, которые она не поняла, и секретарша исчезла.
Брейди немедленно перешел к делу:
— Вы подготовили заявление, как я просил?
«Сосредоточься. Это работа, а не модное дефиле».
— Да. Очень короткое. Как я рада, что сенатор Маршалл признает необходимость вникать в проблемы избирателей, и как мне будет приятно выслушивать их и играть роль связного…
В этот момент Брейди принесли какой-то документ на подпись.
— И? — поторопил он, не поднимая глаз от бумаги.
Эспин пришлось снова собираться с мыслями.
— Ну да, играть роль связного… — На сей раз Брейди отвлек телефон: пришло текстовое послание. — Может быть, мне стоит узнать, нет ли у Кирби еще наручников?
— Чушь!
Значит, он слушает ее.
— Очень тяжело говорить, когда собеседник чем-то занят?
Он опять посмотрел на Эспин так, словно находил ее странной:
— Я занятой человек и вполне способен делать несколько дел одновременно.
Эспин едва не попятилась. Это был совсем не тот Брейди, с которым она разговаривала в комнатке для допросов и у себя в квартире. Этот человек был еще хуже того, с кем она ехала в лифте.
— Если все в правительстве такие, как вы, — начала Эспин, — меня не удивляет, что граждане озабочены и рассержены. Если вы хотите действительно выслушать людей, они должны полностью овладеть вашим вниманием.
Она готова была поклясться, что его подбородок напрягся, но губы растянулись в улыбке, которая противоречила сарказму тона.
— Бога ради, я все брошу и уделю внимание вам.
Уверен, лидер большинства в конгрессе не станет возражать, если я не отвечу на его послание.
— Вы часто пользуетесь своей внешностью, правда?
Его глаза расширились.
— Что?
— Ничего. Все в порядке.
— Хорошо. Все пройдет быстро и безболезненно.
Сначала выступлю я. Скажу, что эта ситуация открыла нам глаза на обеспокоенность граждан, и добавлю, что мы рады видеть вас в числе наших служащих. — Говоря все это, Брейди продолжал заниматься другими делами. В душе Эспин раздражение стало уступать место восхищению. — Вы будете говорить пару минут, потом я объясню, как связаться с вами, мы ответим на вопросы, и все кончится.
— Хорошо. — Для Брейди все это было привычно, а Эспин никак не могла войти в курс дела. — А что потом?
— Что вы имеете в виду? — Он наконец-то оторвался от бумаг.
— Что будет потом?
— Вы будете выслушивать людей, конечно.
— Да, но… — Как же трудно сосредоточиться, когда Брейди сосредоточен на ней. Пусть уж лучше отвечает лидеру большинства. — Где я буду сидеть? Кому докладывать? Что еще я буду делать?
У человека, находящегося на вершине пирамиды власти, вопросы, казавшиеся Эспин относительно простыми, вызвали удивление.
— Вы можете работать и дома. Вам не надо приходить сюда каждый день.
— Но разве это не противоречит моей задаче? Я не смогу давать рекомендации, если не буду знать, как продвигается кампания.
Брейди почесал лоб:
— Тогда займите один из столов посередине. Они предназначены как раз для этого.
— И?
Приходится клещами вытаскивать из него элементарную информацию.
— И — что? — Он казался очень раздраженным.
— Кому я буду докладывать?
— Вы никому не будете докладывать! — рявкнул Брейди, но тут же спохватился и заговорил спокойно. — Вы будете посылать свои замечания и предложения непосредственно мне. Например, два раза в неделю. А я буду передавать их соответствующему сотруднику.
Как только Брейди предложил ей работу, Эспин не покидало ощущение, что здесь что-то не так. Она старалась убедить себя, что это всего лишь игра воображения, но его пренебрежительный тон подкрепил подозрения. Предвыборная кампания походит на ведомый твердой рукой корабль, и Брейди как капитан должен быть осведомлен обо всех подробностях плавания.
Эспин тут же упрекнула себя за торопливость суждений.
— Что ж, хорошо, — кивнула она.
Пришла Лорен и протянула ей розовую кофточку:
— Это для вас.
— Почему? Что не так с моей одеждой?
Черная юбка до колен, черный хлопчатобумажный свитер, скромное жемчужное ожерелье, которое Марго взяла у своей сестры.
Брейди надел пиджак.
— Я не шутил, когда говорил, что вы выглядите так, будто собрались на похороны.
— А вы нет? — пробормотала Эспин, глядя то на него, то на Лорен.
Та объяснила почти игриво:
— Нам нужно что-то положительное, чтобы подчеркнуть, как хорошо все это для предвыборной кампании.
— Розовое?
Эспин не любила розовый цвет.
— Розовое отлично смотрится по телевизору, поверьте.
Брейди поддержал ее:
— Лорен знает, о чем говорит. Как только вы переоденетесь, мы начнем.
Он не сказал: «Не хотите ли вы переодеться?» или что-то в этом роде. Он же босс. Он считает, что она выполнит приказание. Ладно. Эспин взяла кофту у Лорен. Та объяснила, где находится дамская комната.
— Я сейчас вернусь. — Эспин оглядела его точно так же, как он недавно оглядел ее, и изобразила на лице улыбку. — Симпатичный галстук, между прочим.
Глаза Брейди сузились, словно он не до конца поверил комплименту. Но все-таки он кивнул:
— Спасибо.
Это была детская выходка, однако Эспин стало немного легче.
— Все прошло прекрасно. Молодец, Эспин!
— Спасибо. — Молодая женщина повернулась в кресле, чтобы оказаться лицом к Брейди. Когда последний репортер удалился, она вернула розовую кофту, сняла ожерелье и сменила туфли на кроссовки. — Я нервничала немного сильнее, чем предполагала. Но, по крайней мере, не запиналась.
Брейди собирался быстро сделать комплимент и идти дальше, но неожиданно сел на ее стол:
— Вы выглядите очень естественно перед камерами. Говорите ясно и четко, но не сухо, искренне, но с достоинством. Золотую середину трудно найти. Вы с этим справились.
