Но сегодня днем у мальчика совершенно неожиданно начались судороги. Оливеру сразу же позвонили. Он обнаружил грозные признаки, такие как, например, затемнение сознания, онемение левой стороны тела. Диагноз был очевиден — мозговое кровотечение. Была необходима срочная операция.
Оливер пережил жестокое сражение с временем и напряжением. Несмотря на то что все прошло удачно, он не мог успокоиться, пока Тайлер находился в неврологии. Напряжение в теле осталось, шум в ушах не прошел. Оливер был совершенно опустошен и никак не мог расслабиться. Летний домик поможет ему.
Сначала он позанимается на тренажерах, чтобы избавиться от спазмов в шее и боли в спине и сжечь остатки адреналина, все еще разливавшегося по венам. Это была обычная рутина, и Оливер точно знал, что нужно делать, чтобы снова взять себя в руки.
Припарковав свой БМВ в гараже, Оливер открыл дверцу, бросил ключи в старинную серебряную вазу у входа и замер.
Он услышал музыку.
Кантри.
На несколько долгих секунд он закрыл глаза.
В размышлениях о предстоящих делах он совершенно забыл, как многое изменилось в его доме.
Его мать, находясь на начальном этапе реабилитации, наконец вернулась домой и теперь пыталась справиться с ограничениями, которые наложила на нее болезнь.
И эта была только самая верхушка айсберга перемен. Белла жила здесь. Она провела с ними уже неделю. И только она могла поставить музыку Джонни Кэша, которую Оливер сейчас слышал. Он хотел заткнуть уши, чтобы ни единого звука не долетало до его сознания, но прекрасно понимал несбыточность своей мечты. Он не мог игнорировать присутствие Беллы.
Если бы он только предположил, насколько она будет его раздражать, то всеми силами уговорил бы мать отказаться от бредовой затеи. Радость от того, что больная наконец сделала шаг вперед, затмил разум Оливера, и теперь он мог винить только самого себя. Но леди Дороти, кажется, была счастлива.
Он думал, что перемены никак не затронут его собственную жизнь. Его крыло дома было обособленно, он питался в ресторанах, поэтому не пользовался общей кухней. И разумеется, Белла не станет работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, поэтому они, скорее всего, даже и не встретятся.
Как же он был наивен!
Присутствие Беллы напоминало… звук или запах. Оно проникало в те помещения, куда она не заходила. Оно таилось в углах и распространялось по всему дому. Но его мать была счастлива, поэтому он терпел.
Но Джонни Кэш?
Неприемлемо. Ни при каких условиях.
Леди Дороти наконец освоила электрическое скольжение. Белла широко улыбнулась и подняла руку.
— Дайте пять, — скомандовала она. — Вы легенда.
Сколько пожилых женщин готовы дать пять? Улыбка Беллы стала еще шире, когда ладонь леди Дороти мягко хлопнула по ее руке.
Сколько пожилых женщин решились бы учиться танцам в стиле кантри? Или стали бы заниматься по программе реабилитации с такой готовностью, которую демонстрировала ее пациентка? Это была самая большая отдача, о которой она когда-либо могла мечтать, и если состояние леди Дороти будет улучшаться с такой же скоростью, как и на прошлой неделе, то планы Беллы уехать за границу через полгода не нарушатся.
— Давайте еще раз, — сказала леди Дороти. — Чтобы не забыть до завтра.
— Конечно. Еще Джонни Кэш?
— Нет. Давайте попробуем «Мое разбитое сердце» еще раз.
Мягкие интонации Билли Рэя Сайруса заполнили помещение. Белла встала позади леди Дороти.
— Хорошо. Шаг вправо. Левую ногу перекрестить сзади. Правую ногу вперед. Топнуть левой и хлопнуть.
Белла громко хлопнула, так как леди Дороти не могла рисковать своими заживающими суставами. Она даже добавила «Уху!», когда они повернулись к следующей стене, чтобы повторить движения.
Но обе остановились, не сделав следующего шага. В дверях стоял Оливер.
— Здравствуй, дорогой. — Леди Дороти повысила голос, чтобы перекричать Билли Рэя. — Ты как раз вовремя. Присоединяйся к нам.
Белла видела, как слова «ни за что в жизни» готовы сорваться с губ Оливера.
— Пожалуйста, — протянула леди Дороти. — Это не настоящие кантри-танцы, когда нас всего двое.
Просьба звучала очень милой, но Белла заметила в глазах пожилой леди решимость не принимать отказа. Что там Оливер говорил про стальной стержень?
И что говорила леди Дороти о том, что Оливеру надо встряхнуться? Заставить немного повеселиться? А что может быть веселее танцев?
— Давайте. — Белла попыталась изобразить свою самую очаровательную улыбку. — Вы же нейрохирург. Это легко.
— Займет всего пару минут, — тверже произнесла леди Дороти. — Я хочу показать, насколько лучше я стала держать равновесие.
— Я посмотрю отсюда.
— Не будь таким занудным, Оливер, — не отставала мать. — Это весело.
Белла едва сдержала улыбку, когда увидела, как грудь Оливера поднялась от страдальческого вздоха и он снял пиджак, ослабил галстук и закатал рукава.
— Пять минут, — отрезал он. — И мне нужно позаниматься на тренажерах.
Это явно не доставляло Оливеру радости, Белле стало почти жаль его. Но, возможно, танцы пойдут ему на пользу. Может, он великолепный хирург и сильно любит свою мать, но он действительно настоящий зануда.
Оливеру нужно было встряхнуться, и Белла поможет ему.
Она улыбнулась:
— Повторяйте наши движения. Мы просто поворачиваемся на триста шестьдесят градусов и делаем те же шаги. Готовы? Хорошо. Шаг вправо, вот так…
Это была пытка. Унизительная и глупая. Он должен был топнуть ногой и уйти, вместо того чтобы поддаваться мольбе матери. Он уже достаточно взрослый, чтобы понимать, как нелепо потакать всем прихотям родителей.
И следовать указаниям девушки, которая и так доставляла множество проблем.
Просто Белла была такой… веселой.
На новой работе она не носила униформу, и сейчас на ней были узкие джинсы и белый топ в цыганском стиле. Весь состоявший из оборок клочок ткани с глубоким вырезом, обтягивавший грудь и открывавший ключицы. Волосы она немного приподняла и заколола. Оливер почувствовал желание прикоснуться к ним.
Он стиснул зубы и машинально повторял глупые топанья и хлопанья, когда Белла неожиданно повернулась, и ее волосы закружились вслед за ней. Блестящая заколка едва ли могла удержать эту шелковистую пелену, и несколько непослушных прядей выпали и рассыпались по лицу. Оливер подумал о том, что было бы гораздо лучше, если бы кто-нибудь вытащил эту заколку и позволил волосам струиться по плечам и спине. Вырез сзади был таким же глубоким, как и спереди, открывал красивую спину.
— Вы забыли хлопнуть, — с улыбкой проговорила Белла. — На счет четыре, помните?
