– Они, эти турки, раскололи мир надвое, – продолжал
рыжий, уставившись на мертвеца и явно не замечая, что тот уже не дышит. Я не
видел лица черноволосого, но меня невероятно возбуждало сознание того, что он
мертв.
– Ну хватит, господа, – сказал Мариус, – а вы,
сударь, подойдите сюда, вы, кто подарил моему сыну столько колец.
– Так это ваш сын, сударь? – крикнул светловолосый
горбун, которому удалось наконец принять вертикальное положение. Он оттолкнул
от себя своих друзей, повернулся и пошел на призыв. – Я ему таким отцом
буду – вам и не снилось.
Внезапно мой господин совершенно беззвучно появился на нашей
стороне стола. Его взметнувшиеся было одежды моментально приняли прежний вид,
как будто он просто сделал шаг. Рыжий, видимо, этого просто не заметил.
– Скандеберг, великий Скандеберг, поднимаю за него
кубок, – сказал сам себе рыжий. – Его давно уже нет, но дайте мне
пять Скандебергов, и я снаряжу новый крестовый поход, чтобы забрать наш город у
турок.
– Ну надо же, а кто не снарядил бы, с пятью-то
Скандебергами? – спросил сидевший на дальнем конце стола пожилой человек,
с чавканьем вгрызаясь в лопатку. Он вытер рот тыльной стороной ладони. –
Но не существует генерала, равного Скандебергу, и никогда не существовало, за
исключением его самого. Что там с Людовико? Дурак ты! – Он встал.
Мой господин обхватил рукой блондина, тот попытался
оттолкнуть его и пришел в ужас, когда Мастер не сдвинулся с места. Пока двое
танцоров безуспешно старались освободить своего товарища, мой господин дарил
ему свой смертоносный поцелуй. Он приподнял подбородок блондина и приник к
большой артерии на шее. Он качнул его в противоположную сторону и, как мне
показалось, одним большим глотком вытянул из него всю кровь. В мгновение ока он
прикрыл веки своей жертвы двумя белыми пальцами и отпустил тело, мгновенно
соскользнувшее на пол.
– Ваша очередь умирать, милостивые господа, – сказал он
попятившимся от него танцорам.
Один из них выхватил меч.
– Не глупи! – заорал его друг. – Ты пьян. Ты
никогда...
– Да, не выйдет, – с легким вздохом подтвердил Мастер.
Его губы стали такими розовыми, какими я их еще никогда не видел, а выпитая кровь
прилила к щекам. Даже в глазах появился новый, сияющий блеск.
Он схватил рукой меч и одним нажатием большого пальца
переломил лезвие, так что в руке противника остался только обломок.
– Как вы смеете! – закричал мужчина.
– Лучше спроси, как он это сделал! – посоветовал
рыжий. – Разломил надвое, да? Что же это за сталь?
Любитель лопатки громко засмеялся и запрокинул голову, потом
оторвал от кости новую порцию мяса.
Мой господин протянул руку и вырвал из времени и
пространства владельца сломанного меча. На этот раз, чтобы обнажить вену, он с
громким хрустом сломал человеку шею.
Казалось, этот звук услышали и все остальные: тот, кто ел
лопатку, насторожившийся танцор и рыжеволосый мужчина.
Следующим мой господин обнял последнего танцора. Любящим
жестом он взял его лицо в ладони и снова принялся пить, приоткрыв у горла рот,
чтобы я на секунду увидел кровь – настоящий поток крови, который тут же исчез
за склоненной головой Мастера.
Я видел, как кровь пульсирует под пальцами моего господина,
и не мог дождаться, пока он поднимет голову. Впрочем, это случилось весьма
скоро – скорее, чем в случае с предыдущей жертвой. Он посмотрел на меня
затуманенным, полусонным взглядом, его лицо пылало, и внешне он ничем не
отличался от живых людей. Он так же опьянел и обезумел от своего необычного
напитка, как они – от простого вина.
Непослушные золотые кудри прилипли к его вспотевшему лбу, и
я увидел тонкую пленку крови. Музыка резко остановилась.
Ее остановила не бойня, а вид моего господина, из рук
которого безвольным мешком костей на пол скользнула последняя жертва.
– Реквием, – повторил я. – Их призраки будут вам
благодарны, добрые господа.
– Либо играйте, – сказал Мариус, приближаясь к
музыкантам, – либо бегите отсюда.
– Я думаю, бежим отсюда, – прошептал лютнист. Они моментально
повернулись и направились к дверям. В спешке они никак не могли отодвинуть
щеколду и беспомощно толпились, выкрикивая проклятия.
Мой господин подобрал с пола драгоценные кольца, лежавшие
вокруг кресла, где я раньше сидел.
– Дети мои, вы уходите без оплаты, – сказал он.
Охваченные страхом, они обернулись и увидели, что он кидает
им кольца. Каждый из них неловко, нетерпеливо и пристыженно поймал по
драгоценности, брошенной Мастером. Потом двери резко отворились и створки
ударились в стены. Мальчики выбежали из зала, и двери захлопнулись вновь.
– Ловко! – отметил человек с лопаткой, которую он
наконец-то отложил в сторону, так как мясо уже кончилось. – И как тебе это
удается, Мариус Римский? Говорят, ты могущественный маг. Не понимаю, почему
Великий Совет не призовет тебя к суду по обвинению в колдовстве. Должно быть,
все дело в твоих деньгах – я прав?
Я уставился на Мастера. Никогда еще я не видел его таким
привлекательным, как сейчас, когда его разгорячила свежая кровь. Мне хотелось
дотронуться до него. Мне хотелось, чтобы он меня обнял. Он смотрел на меня
пьяными и ласковыми глазами.
Но он оторвал от меня свой соблазнительный взор и направился
обратно к столу, обошел его и сел рядом с человеком, который доедал лопатку.
Седовласый мужчина поднял на него глаза и бросил взгляд на
рыжего товарища.
– Не глупи, Мартино, – сказал он рыжему. – Может
быть, в Венеции вполне легально заниматься колдовством, если человек платит
налоги. Положи свои деньги в банк Мартино, Мариус Римский.
– Я это и делаю, – кивнул Мариус Римский, мой
господин, – и они приносят мне вполне приличный доход.
Он снова сел между мертвецом и рыжим, который пришел в
восторг и возбуждение оттого, что Мариус вернулся к нему.
– Мартино, – предложил Мастер. – Давайте поговорим
поподробнее о падении империй. Ваш отец, почему он оказался вместе с
генуэзцами?
Рыжий, воспламенившись от всего этого разговора, гордо
заявил, что его отец был представителем семейного банка в Константинополе, а
впоследствии умер от ран, полученных в тот последний, страшный день.
– Он все видел, – говорил рыжий, – он видел, как
истребляли женщин и детей. Он видел, как хватали монахов в алтаре храма Святой
Софии. Он знает тайну.
