Цезарь подробно описывал этот обычай кельтов, и при воспоминании
о нем у меня кровь застывала в жилах. Конечно же, мне приходилось видеть
страшную смерть на аренах Рима, ужасные казни… Однако мне трудно было
представить человеческие жертвоприношения, которые не практиковались у нас уже
много веков, а быть может, вообще никогда.
Я наконец понял, кем может быть этот странный и удивительный
человек. Друидом – членом древней касты кельтских жрецов, тоже описанной
Цезарем. Насколько я знал, во всей Империи не было никого, кто был бы им
подобен, и не было им равных по могуществу и влиянию. Однако считалось, что они
исчезли из Римской Галлии навсегда.
Судя по описаниям, друиды всегда носили белые одежды, жили в
лесах и срезали ритуальными серпами ветки омелы. Но этот человек выглядел
скорее как земледелец или воин. Хотя неужели друид стал бы одеваться в белые
одежды, чтобы пойти в прибрежную таверну? К тому же друиды объявлены вне закона
и демонстрировать свою принадлежность к ним опасно.
– Неужели вы все еще поклоняетесь древним богам? –
спросил я, подавшись вперед. – Вам приходилось самому бывать в Нижнем
Египте?
Я подумал, что, если это действительно настоящий друид, у
меня есть прекрасная возможность заставить его рассказать мне о кельтах то,
чего никто другой знать не мог. Кроме того, я никак не мог понять, какое отношение
к кельтам имеет Египет.
– Нет, – ответил он, – я никогда не был в
Египте, хотя именно из Египта пришли к нам наши боги. Мне не суждено побывать
там. Как не дано судьбой научиться понимать древний язык. Богов вполне
устраивает тот язык, на котором я говорю с ними. Они слышат меня.
– А что это за язык?
– Язык кельтов. По-моему, вам это и так должно быть
ясно.
– А почему вы столь уверены, что ваши боги слышат вас,
когда вы разговариваете с ними?
– Мои боги отвечают мне, – спокойно промолвил он.
У меня не осталось никаких сомнений в том, что он друид. И
мне показалось вдруг, что от него исходит мерцающий свет. Я представил его в
белых одеждах. Наверное, случись в тот момент в Массилии землетрясение, я бы
едва ли его заметил.
– Значит, вы сами их слышали?
– Я устремлял взгляд на моих богов, и они беседовали со
мной – иногда вслух, а иногда мысленно.
– А что они говорят? Что делают такого, что отличает их
от наших богов? Помимо, конечно, обрядов жертвоприношений.
– Они делают то, что всегда было только божественной
привилегией, – произнес он, и голос его при этом звучал благоговейно,
словно он исполнял ритуальное песнопение. – Они разделяют добро и зло.
Обращают свою благосклонность на тех, кто их почитает. Приводят тех, кто
искренне им поклоняется, в гармонию со всем миром, с лунными циклами.
Оплодотворяют землю. Все, что есть на земле доброго и хорошего, происходит от
них.
Да, сомнений не оставалось – я слышал от него изложение
древних религиозных верований в их самой примитивной форме. Эти первобытные
верования до сих пор оставались очень распространенными среди простого народа
Империи.
– Мои боги прислали меня сюда, – продолжал
он, – чтобы я разыскал вас.
– Меня?! – воскликнул я совершенно потрясенный.
– Вы очень скоро все поймете, – ответил он. –
Как и научитесь с благоговением относиться и почитать Древний Египет. Боги
научат вас.
– А чего ради они станут это делать?
– Все очень просто. Вы должны будете стать одним из
них.
Я хотел было ответить, но в ту же секунду почувствовал
сильный удар по затылку, по голове волнами разлилась ужасная боль. Я понял, что
теряю сознание – стол накренился, потолок уплыл высоко вверх… Мне хотелось
сказать ему, чтобы он отвел меня в мой дом, к моим слугам, если ему нужен
выкуп…
Однако уже тогда я понимал, что правила и порядки,
существующие в моем мире, не имеют ничего общего с тем, что происходило со мной
в тот момент.
Когда я очнулся, уже наступил день. Я лежал в большом
фургоне, быстро мчавшемся по немощеной дороге через необъятный лес. Я был
связан по рукам и ногам и прикрыт какой-то накидкой. Сквозь щели в плетеных
стенках я мог видеть, что происходит по сторонам. Рядом с фургоном скакал
верхом тот человек, который разговаривал со мной в таверне. Там были еще
какие-то всадники, одетые в штаны и короткие кожаные куртки, подпоясанные
ремнями. На всех были железные нарукавники, и у всех сбоку висели железные
мечи. В ярких проблесках солнца волосы их казались почти белыми. Они окружали
повозку и ехали совершенно молча.
Казалось, сам лес был создан для обитания в нем титанов.
Кроны необъятных в обхвате древних дубов почти смыкались и закрывали свет.
Большую часть пути мы ехали в сыром полумраке, под сенью темно-зеленых листьев.
Не помню, чтобы по пути нам встречались какие-либо города и
деревни, помню только густой, непроходимый лес. Наконец мы въехали в ворота, и
по обеим сторонам я увидел дома под соломенными крышами, между которыми сновали
варвары в кожаных одеждах. Меня привели в один из домов и оставили в темноте. Я
был вне себя от ярости и в то же время чувствовал себя совершенно разбитым и
измотанным, затекшие ноги отказывались меня держать.
Теперь я был уверен, что нахожусь в сохранившемся с древних
времен поселении кельтов. Тех самых варваров, которые за несколько веков до
этого разграбили храм в Дельфах, а чуть позже и сам Рим. Тех самых воинственных
кельтов, которые, сидя совершенно обнаженными на своих конях, бросались в бой с
войсками Цезаря, громкими звуками труб и дикими воплями приводя в ужас
дисциплинированных римских воинов.
Иными словами, я оказался вне пределов всего того, на что
мог бы надеяться. Помощи было ждать неоткуда. И, если эти разговоры о моем
скором превращении в одного из богов означают, что я буду принесен в жертву на
каком-нибудь залитом кровью алтаре, мне следует постараться как можно быстрее
выбраться отсюда.
Глава 6
Когда тот человек, который меня похитил, появился вновь, на
нем были те самые легендарные белые одежды до земли, а жесткие волосы были
аккуратно расчесаны. Он выглядел очень впечатляюще и торжественно. За ним в
полутемную комнату вошли еще несколько мужчин. Все они – и молодые, и старые –
были высокого роста, с блестящими светло-русыми волосами, на всех были такие же
длинные белые одежды.
Они молча окружили меня и долго пристально рассматривали.
Потом стали перешептываться между собой.
