– Ты идеально подходишь для того, чтобы стать
богом, – обратился ко мне самый старый из пришедших, и я увидел выражение
радостного удовольствия на лице того, кто привез меня. – Ты именно тот,
кого хочет бог, и останешься с нами до великого праздника Самайна. Когда
наступит этот день, мы отведем тебя в священную рощу, где ты напьешься
божественной крови и после этого станешь отцом богов, тем, кому предстоит
возродить древнюю магию, отнятую у нас без всяких объяснений.
– И когда это случится, тело мое умрет? – спросил
я, вглядываясь в их худые, с резкими чертами лица, проницательные глаза,
наблюдая мрачную грацию каждого их движения.
Я мог представить себе, какой ужас нагоняли эти безжалостные
и отважные воины на народы Средиземноморья, когда нападали на них. Стоит ли
удивляться, что об их бесстрашии написано так много? Однако передо мной стояли
сейчас не воины – это были жрецы, судьи и учителя. Наставники молодого
поколения, хранители законов и поэзии, не запечатленных ни на одном языке.
– Умрет только смертная часть тебя, – ответил мне
тот старец, который разговаривал со мной с самого начала.
– Как неудачно, – сказал я. – Ведь это
практически все, что у меня есть.
– Нет, останется твой внешний облик, и он будет окружен
ореолом славы. Ты убедишься, что будет именно так. А потому ничего не бойся. К
тому же не в твоей власти изменить ход событий. До дня Самайна тебе предстоит
отрастить длинные волосы, а кроме того, выучить наш язык, наши законы и гимны.
Мы позаботимся о тебе. Мое имя Маэл, и я сам стану твоим наставником и
учителем.
– Но я не желаю становиться богом! – воскликнул
я. – И уверен, что боги не захотят принять в свои ряды того, кто не хочет
этого.
– Это будет решать сам древний бог. Но я знаю, что, как
только ты напьешься божественной крови, ты станешь богом. И тогда тебе
откроются все истины.
Спастись было невозможно.
Меня охраняли днем и ночью. Мне не позволили даже иметь при
себе нож, чтобы я не смог остричь себе волосы или причинить иной вред.
Напившись густого пшеничного пива и насытившись жареным мясом, которые мне
приносили, большую часть времени я проводил, лежа в одиночестве в полутемной
комнате. Меня лишили письменных принадлежностей, и я очень страдал из-за этого.
Изнывая от скуки, я слушал приходившего обучать и инструктировать
меня Маэла. Я позволял ему петь древние гимны, пересказывать старинные
предания, объяснять законы и лишь время от времени поддразнивал его, говоря,
что богу не требуются никакие указания и инструкции.
Он соглашался со мной, но оправдывался тем, что обязан
рассказать мне обо всем, что меня ждет впереди.
– В твоих силах помочь мне выбраться отсюда, ты можешь
отправиться вместе со мной в Рим, – говорил я. – В горах над
Неаполитанским заливом у меня есть собственный дом. Тебе никогда не приходилось
видеть столь красивые места. Если ты мне поможешь, я позволю тебе навсегда
поселиться там, взамен попросив лишь о том, чтобы ты повторил для меня ваши
молитвы, гимны и законы, с тем чтобы я мог их записать.
– Зачем ты стараешься подкупить меня? – спрашивал
он, однако я видел, что его очень интересует тот мир, из которого я пришел. Он
признался, что за несколько недель до моего прибытия он осмотрел греческий
город Массилию и ему очень по душе пришлись и римское вино, и изысканная еда,
которые ему пришлось попробовать. К тому же на него большое впечатление
произвели стоящие в порту огромные корабли.
– Я вовсе не пытаюсь подкупить тебя, – отвечал
я. – Я не верю в то, во что верите вы, и я оказался вашим пленником.
Однако от скуки и из любопытства я продолжал слушать его
молитвы, а кроме того, я не знал толком, что мне предстоит впереди, и меня
мучил смутный страх.
Я стал ждать его прихода с некоторым нетерпением. Ждать,
когда бледное лицо и призрачная фигура возникнут в пустой комнате и словно
озарят ее белым светом, ждать, когда он снова тихим, размеренным голосом начнет
нараспев произносить бессмысленные для меня речи.
Вскоре я понял, что в своих поэтических сказаниях он не
излагает мне связные и продолжительные истории жизни богов, как делается это в
греческих и римских мифах. Имена и характеристики богов мелькали то в одних, то
в других строфах. Самые различные божества принадлежали к единому небесному
племени.
Но тот бог, которым предстояло стать мне, имел, судя по
всему, величайшую власть над Маэлом и его учениками. У этого бога не было
имени, хотя его величали самыми разными титулами, самым распространенным из
которых был Тот, Кто Пьет Кровь. Кроме того, его называли и Белым Богом, и
Богом Ночи и Тьмы, и Богом Дуба, и даже Возлюбленным Матери.
В каждое полнолуние этому богу приносились кровавые жертвы.
Но в день Самайна (1 ноября по нашему христианскому календарю – в день, который
мы называем теперь Днем всех святых или Днем поминовения мертвых) этому богу в
присутствии всего племени приносились самые многочисленные жертвы – ради того,
чтобы он даровал людям богатый урожай, а также для того, чтобы он свершил свой
суд и предсказал людям, что ждет их впереди.
Бог этот служил Великой Матери – той, которая не имела
видимой формы, но незримо присутствовала во всем и была Матерью всего сущего –
земли, деревьев, неба над головой, всех людей и даже Того, Кто Пьет Кровь,
который обитал в ее саду.
Чем больше меня интересовало все, что мне рассказывал Маэл,
тем больше я понимал. Традиция поклонения Великой Матери была знакома и мне. По
всей Империи люди поклонялись Матери-земле и Матери всего сущего, хотя называли
ее самыми разными именами. Точно так же поклонялись ее возлюбленному и сыну –
умирающему и воскресающему богу, который рос, так же как растет все на земле,
лишь затем, чтобы быть потом срезанным под корень, в то время как Мать
оставалась жить вечно. Это был очень древний и красивый миф, объясняющий смену
времен года. Однако традиции поклонения ему, соблюдаемые повсюду, едва ли можно
было назвать красивыми.
Ибо Божественная Мать одновременно была и Смертью – землей,
которая поглощает останки юного возлюбленного, так же как поглощает останки
всех нас. И в соответствии с этим древним поверьем повсюду существовало
множество кровавых ритуалов.
В Риме эта богиня носила имя Кибела, и мне приходилось
видеть, как ее преданные жрецы и почитатели в порыве безумия и экстаза
подвергали себя оскоплению. А упоминаемые в этом мифе боги принимали страшную
смерть: Аттис в безумии оскопил себя, Дионис был растерзан, Осирис у древних
египтян был расчленен, но потом вновь собран воедино Великой Матерью Исидой.
И вот теперь мне предстояло стать Великим Богом Всех
Плодоносных Сил Земли – богом вина, посевов и деревьев. Я был уверен в том, что
в любом случае мне предстоит нечто ужасное.
