– Тебе придется уйти, Лестат. И, как я уже сказал,
очень скоро. Ты еще не готов к тому, чтобы остаться здесь, со мной. Это одна из
наиболее важных вещей, о которых я еще не говорил с тобой. И ты должен
выслушать меня так же внимательно, как и прежде.
– Мариус! Я даже представить себе не могу, что должен
вскоре уехать! Я не…
Меня вдруг охватил гнев. Неужели он привез меня сюда только
затем, чтобы вновь заставить уйти? Я вспомнил предостережения Армана. Мы можем
найти общий язык только с теми, кто старше нас, но не с созданными нами. И я
нашел Мариуса. Однако все это были не более чем слова. Они даже приблизительно
не способны были выразить то, что я чувствовал: внезапное отчаяние и страх
перед разлукой.
– Послушай меня, – мягко продолжал он. –
Прежде чем меня захватили в плен галлы, я успел прожить достаточно долгую
жизнь. А после того как похитил из Египта Тех, Кого Следует Оберегать, я снова
долго жил в Антиохии как богатый римский ученый. У меня были дом и рабы, была
любовь Пандоры. Мы прожили целую жизнь в Антиохии и были свидетелями всех
происходящих событий. И то, что у меня в прошлом остались эти жизни, дало мне
силы и позволило прожить множество веков. Как тебе известно, у меня хватило
сил, чтобы стать частью реальной жизни в Венеции, а теперь мне хватает их,
чтобы править на этих островах так, как я это делаю. У тебя же, как и у многих
из тех, кто слишком рано идет в огонь или подставляет себя палящим лучам
солнца, опыт реальной жизни отсутствует вовсе.
В юности тебе довелось прожить в реальной жизни не более
шести месяцев, которые ты провел в Париже. А в качестве вампира ты постоянно
путешествуешь – ты одинок и, передвигаясь с места на место, вторгаешься в чужие
дома и чужие жизни.
Если ты хочешь выжить, тебе необходимо прожить полностью
хотя бы одну реальную жизнь и сделать это как можно скорее. В противном случае
ты можешь потерять все, впасть в отчаяние и навсегда скрыться под землей, чтобы
уже никогда не подняться, или и того хуже…
– Да, я понимаю. И хочу этого. Но когда там, в Париже,
мне предложили остаться в Театре вампиров, я не смог.
– Это было не слишком подходящее для тебя место. К тому
же Театр вампиров – это общество. И он не больше похож на реальный мир, чем мое
уединенное убежище на острове. Кроме того, слишком много ужасных воспоминаний
связано у тебя с этим театром.
Однако в диком и необузданном Новом Свете, куда ты
направляешься, в этом поистине варварском маленьком городке под названием Новый
Орлеан ты сможешь успешно начать новую для тебя реальную жизнь. У тебя появится
возможность жить в собственном доме, подобно простому смертному, – так,
как ты много раз пытался жить во время своих странствий с Габриэль. Там тебя не
станут беспокоить члены старых обществ, там не будет вампиров-отшельников,
способных убить тебя только из страха. А когда ты будешь создавать новых
вампиров – а ты непременно сделаешь это, чтобы попытаться избавиться от
одиночества, – постарайся сделать и сохранить их как можно более человечными.
Старайся всегда держать их возле себя, но как членов своей семьи, а не как
членов общества. И постарайся понять то время, в котором тебе придется прожить
несколько десятилетий. Сделай так, чтобы этому времени соответствовал стиль
одежды, которую ты станешь носить, стиль убранства дома, где ты будешь
проводить часы своего досуга. Постарайся понять особенности тех мест, где тебе
придется охотиться. Ты должен осознать, что такое течение времени.
– Да, и в полной мере испытать боль при виде того, как
все умирает и гибнет…
Это было все то, против чего предостерегал меня Арман.
– Конечно. Ты создан, чтобы победить время, а не для
того, чтобы от него убегать. Ты будешь страдать от необходимости держать в
тайне секрет своей чудовищной сущности и от необходимости убивать. Возможно,
ради успокоения совести ты даже попытаешься выбирать в жертву только
преступников и злодеев и преуспеешь в этом… или потерпишь поражение. Но если
хочешь сохранить свою тайну, ты должен быть как можно ближе к реальной жизни.
Однажды ты совершенно справедливо заявил членам древнего парижского общества,
что ты создан именно для такой жизни. Ты действительно чрезвычайно похож на
обыкновенного человека.
– Я хочу этого. Я искренне этого хочу…
– В таком случае последуй моему совету. Ты должен понять
еще одно. По сути своей вечность есть не что иное, как способность проживать
одну человеческую жизнь за другой. Безусловно, бывают долгие периоды отхода от
жизни, периоды сна или просто стороннего наблюдения. Но снова и снова мы
бросаемся в поток и плывем, пока у нас есть силы, до тех пор пока нас не губит
время или какая-либо трагедия, – точно так же, как случается это со всеми
смертными.
– И сам ты тоже будешь жить, уходить в сторону и вновь
бросаться в жизненный поток?
– Да, несомненно. Когда наступит подходящий момент.
Когда мир вновь станет для меня настолько интересным, что я не смогу удержаться
от этого. Тогда я вновь пойду по улицам городов. Я придумаю себе имя и найду
для себя занятие.
– Тогда пойдем вместе, сейчас!
Я произнес эти слова и подумал о том, что они звучат
болезненным эхом обращенной ко мне мольбы Армана. Или тщетных уговоров Габриэль
десять лет спустя.
– Твое приглашение звучит для меня гораздо более
соблазнительно, чем ты можешь себе представить, – ответил он. –
Однако если я пойду с тобой, то причиню тебе огромный вред. Потому что я буду
всегда стоять между тобой и остальным миром. И изменить что-либо не в моих
силах.
Я покачал головой и отвернулся. Меня переполняли печаль и
горечь.
– Скажи мне, хочешь ли ты продолжить свое
существование? Или ты хочешь, чтобы сбылись предсказания Габриэль?
– Я хочу продолжить.
– В таком случае ты должен уехать. Лет через сто, а
быть может меньше, мы встретимся вновь. Меня уже не будет на этом острове. Я
должен буду перевезти Тех, Кого Следует Оберегать, куда-нибудь в другое место.
Но где бы я ни был и где бы ни был ты, я найду тебя. И тогда я буду тем, кто не
захочет с тобой расставаться. Тогда уже я буду умолять тебя остаться со мной. Я
полюблю твое общество и беседы с тобой, мне будет приятно просто смотреть на
тебя, я стану восхищаться твоей выносливостью и жизненной силой,
безрассудностью и отсутствием веры – словом, я буду любить все то, что так
сильно люблю в тебе уже сейчас.
Я больше не в силах был слушать его, мне казалось, что я
сейчас потеряю сознание. Я готов был умолять его, чтобы он позволил мне
остаться.
– Неужели сейчас это совершенно невозможно? –
спросил я. – Мариус, пожалуйста, подари мне только одну человеческую
жизнь! Неужели ты не можешь это сделать?
