Акаша стояла в проеме дверей в конце подземного коридора,
ведущего к лифту, который унес наверх Мариуса. Тяжелые волны густых черных волос
покрывали ее белые плечи. Подняв холодную белую руку, она поманила меня к себе.
Губы ее были ярко-алыми.
– Лестат, – прошептала она, – подойди ближе.
Поток ее мыслей устремился ко мне, и я услышал от нее те же
слова, которые когда-то сказала мне королева вампиров в склепе под кладбищем
Невинных мучеников:
«Лежа на своем каменном ложе, я видела сны о том, что
представляет собой мир смертных, существующий над моей головой. Из могилы я
прислушивалась к их голосам, к новой для меня музыке, и она звучала для меня
как колыбельная песня. Я представляла себе фантастические перемены,
произошедшие в этом мире, смелость и отвагу его обитателей. И хотя его
ослепительный блеск навсегда от меня закрыт, я мечтала о том, что появится
кто-то, у кого хватит сил, чтобы путешествовать по этому миру без страха, кто
не побоится пройти Путем Дьявола через самое его сердце».
– Лестат, – вновь позвала меня Акаша, и лицо ее
заметно оживилось, – иди же ко мне!
– О, моя дорогая, – ответил я, чувствуя горький
привкус земли на губах, – если бы я мог, если бы я только мог!
Лестат де Лионкур в год своего Воскрешения,
1984
Дионис в Сан-Франциско. 1985
Глава 1
Примерно за неделю до выхода нашего первого аудио-альбома
появились они. Сначала нам только угрожали по телефону.
Таинственность, которой была окружена рок-группа под
названием «Вампир Лестат», стоила мне отнюдь не дешево, но проникнуть к нам
было практически невозможно. Даже издатели моей автобиографии не проронили ни
единого лишнего слова. И в течение долгих месяцев, пока мы записывали свои
пластинки и снимали видеофильмы в Новом Орлеане, я ни разу не видел их и не
ощущал их близкого присутствия.
И все же им каким-то образом удалось раздобыть не указанный
в телефонном справочнике номер. Они бесновались в трубке, выкрикивая
ругательства и угрозы:
– Отступник! Нам известны все твои дела! Мы приказываем
тебе немедленно прекратить! Выходи из своего укрытия! Посмотрим, осмелишься ли
ты появиться и встретиться с нами!
Я спрятал свою группу в доме на живописной старой плантации
к северу от Нового Орлеана. Там они могли спокойно потягивать свои сигареты с
гашишем и пить «Дом Периньон». Хотя все мы ужасно устали от бесконечных
репетиций и подготовки к первому появлению перед аудиторией, мы с нетерпением
ждали концерта в Сан-Франциско, жаждали наконец добиться признания публики и
почувствовать вкус славы.
Потом мой адвокат Кристина позвонила нам, чтобы передать
послание, записанное на автоответчике. До сих пор не понимаю, каким образом
аппарат смог уловить эти призрачные голоса. Той же ночью я усадил музыкантов в
самолет, и мы полетели на запад.
Теперь и Кристине не было известно, где мы находимся. Этого
толком не знали даже сами музыканты. На шикарном ранчо в Кармел-вэлли мы
впервые услышали по радио свои записи. Когда наши видеофильмы появились в
программах национального кабельного телевидения, мы просто плясали от радости.
Каждый вечер я в одиночку отправлялся в прибрежный городок
Монтерей, чтобы связаться с Кристиной и узнать последние новости. Потом уходил
на север и там охотился.
Всю дорогу до Сан-Франциско я сам вел свой мощный и
ухоженный «порше», на бешеной скорости проходя самые головокружительные
повороты шоссе, бегущего по берегу моря.
В желтоватом тумане, окутывающем городские окраины и местные
притоны, я гонялся за своими жертвами чуть более осмотрительно и обходился с
ними более жестоко.
Напряжение росло с каждым днем.
И все же я пока не встречал тех, других, и ничего о них не
слышал. Были лишь телефонные послания от неизвестных мне бессмертных созданий:
– Мы предупреждаем тебя. Прекрати это безумие. Ты сам
не понимаешь, какую опасную игру затеял.
И следом – уже знакомый мне шепот, который не в силах
уловить человеческое ухо:
– Предатель! Отступник! Покажись, Лестат!
Даже если они и охотились в Сан-Франциско, мне ни разу не
приходилось сталкиваться с ними. Но Сан-Франциско – такой большой и
густонаселенный город. А я, как всегда, был очень ловок, осторожен и действовал
совершенно бесшумно.
И вот наконец на почту в Монтерее полетели телеграммы. Мы
сделали это! По количеству проданных альбомов побили все рекорды не только
здесь, но и в Европе. После Сан-Франциско мы можем выступить в любом городе, в
каком захотим. По всей стране в каждом книжном магазине на полках стояла моя
автобиография. «Вампир Лестат» занимал верхнюю позицию во всех рейтингах.
После ночной охоты в Сан-Франциско я поехал в своем «порше»
по бесконечной Дивисадеро-стрит. Снизив скорость, я медленно прополз мимо
ветхих домов, построенных в викторианском стиле, гадая, в каком из них мог
рассказывать Луи свою историю тому смертному мальчику – где он дал знаменитое
«Интервью с вампиром», если, конечно, это вообще происходило где-то здесь. Я не
переставая думал о Луи и Габриэль. Вспоминал я и Армана. И Мариуса. Мариуса,
которого предал, рассказав в своей книге обо всем.
Сумел ли «Вампир Лестат» протянуть свои электронные щупальца
достаточно далеко, чтобы достичь их ушей? Видели ли они наши видеофильмы –
«Наследство Магнуса», «Дети Тьмы», «Те, Кого Следует Оберегать»? Я думал и о
других древних вампирах, чьи имена были названы мной, – о Маэле, Пандоре,
Рамзесе Проклятом.
Я был уверен в том, что, несмотря на все принятые меры
предосторожности, Мариус легко сумел бы до меня добраться. Его могущества и
силы вполне достаточно, чтобы преодолеть даже необъятные просторы американского
континента. Если бы только он захотел найти меня… если бы он услышал…
Ко мне вновь вернулось давнее видение: Мариус, крутящий
ручку киноаппарата и проецирующий на огромный экран движущееся изображение,
фигурки, мелькающие на стене святилища Тех, Кого Следует Оберегать. Даже сейчас
этот сон показался мне настолько ясным и близким к реальности, что сердце у
меня подпрыгнуло.
И постепенно я начал осознавать, что обладаю отныне
совершенно новым представлением об одиночестве и новым подходом к определению
степени безмолвия, простирающегося до самого края света.
Единственным, что нарушало спокойствие, были угрожающие
голоса сверхъестественных существ, которые, несмотря на все возрастающую в них
злобу, не несли с собой никаких образов и видений.
