Сердце мое готово было выпрыгнуть из груди. Я бросил взгляд
на едва заметные огоньки охранного устройства, полускрытого в углу складками
штор. Оно должно было включить сирену, если кто-то смертный или бессмертный
попробует проникнуть в дом.
И вот наконец высокая и стройная фигура появилась на краю
белой бетонной площадки. У него были короткие темные волосы. И вдруг он резко
остановился, как будто в голубоватом электрическом свете смог разглядеть меня
за тонкой тюлевой занавеской.
Да, он меня увидел. И направился прямо ко мне, к свету.
Живой и подвижный, он шел с не свойственной смертным
легкостью. Черные волосы, зеленые глаза и гибкое тело, скрытое под
бесформенным, изрядно потрепанным свитером, тонкие, как спицы, стройные ноги.
К горлу у меня подступил комок. Я дрожал с головы до ног. Я
старался помнить о том, что было самым важным, о том, что я должен охранять
остальных, что должен быть очень осторожен. «Опасность!»
Потом рука моя потянулась к кнопке сигнала тревоги и
отключила его. Я распахнул стеклянные двери, и в комнату ворвался свежий ночной
воздух.
Он был возле вертолета – то подпрыгивал, то отходил, словно
танцуя, и задирал голову, чтобы получше рассмотреть машину. Руки его были
небрежно засунуты в задние карманы черных джинсов. Он обернулся, и тогда я
отчетливо увидел его лицо. Он улыбался.
Даже наши воспоминания порой бывают обманчивы. И он был
неопровержимым доказательством этого. Он подошел ближе – изящный и
ослепительный, как лазерный луч, и все прошлые образы рассеялись как дым.
Я снова включил сигнализацию тревоги, плотно запер
стеклянную дверь и повернул ключ в замке, чтобы мои подопечные смертные могли
спать в безопасности. На секунду мне показалось, что я не смогу это вынести. А
ведь это было только началом. Если он здесь, всего в нескольких шагах от меня,
значит, скоро появятся и остальные. Они все придут сюда.
Я повернулся и пошел к нему, внимательно изучая его в
падающем из окна голубоватом свете. Когда я заговорил, голос мой звучал напряженно,
и весь я был натянут как струна.
– А где же черный плащ, великолепно сшитый фрак,
шелковый галстук и все остальное в том же духе? – спросил я.
Глаза наши встретились, и мы буквально впились взглядами
друг в друга.
И вдруг он беззвучно расхохотался. Однако он продолжал
изучать меня, и в глазах его было восхищение, что в глубине души доставляло мне
несказанную радость. С поистине детской непосредственностью он протянул руку и
погладил лацкан моего серого бархатного пиджака.
– Невозможно вечно оставаться живой легендой, –
шепотом произнес он, хотя на самом деле это был вовсе не шепот. Я явственно
слышал его французский акцент, хотя никогда не имел возможности услышать свой
собственный.
Мне невыносимо было воспринимать его такой знакомый и
близкий голос, его речь.
Забыв все ядовитые и резкие слова, которые собирался ему
сказать, я заключил его в объятия.
Мы обнялись так, как никогда не делали это в прошлом. Скорее
это походило на наши с Габриэль объятия. Потом я гладил руками его волосы и
лицо, как будто желая убедить себя в том, что это действительно он и что он
рядом. Он делал то же самое. Мы как будто разговаривали и в то же время
молчали. Наша поистине безмолвная беседа не нуждалась в произнесенных вслух
словах. Только едва заметные кивки головами. Я видел, что он буквально светится
от любви ко мне и испытывает такое же лихорадочное возбуждение и
удовлетворение, как я.
Однако он вдруг замолчал, и лицо его слегка вытянулось.
– Знаешь, – произнес он теперь уже вслух, – я
думал, ты давным-давно умер, исчез.
– А как же тебе удалось найти меня здесь? – вместо
ответа спросил я.
– Но ты же сам этого хотел, – сказал он, вдруг
вспыхнув от смущения и пожав плечами.
Все, что он делал, каждое его движение оказывало на меня
магнетическое, завораживающее воздействие. То же самое происходило со мной
больше века тому назад. Я взглянул на его тонкие пальцы и удивительно сильные
руки.
– Ты сам разрешил мне увидеть тебя, а потом позволил
следовать за тобой. Ведь ты постоянно ездил взад и вперед по Дивисадеро-стрит,
искал меня.
– Все это время ты жил там?
– Для меня это самое безопасное место во всем мире. Я
никогда не покидал его. Меня искали там, но не смогли найти. Теперь я могу
спокойно ходить рядом с бессмертными, быть среди них, когда мне вздумается, они
все равно не узнают меня. Они же не имеют представления, как именно я выгляжу.
– Но если узнают, то обязательно постараются тебя
уничтожить, – предупредил я.
– Конечно, – кивнул он. – Но они пытались
сделать это еще со времен Театра вампиров и тех событий, которые там произошли.
«Интервью с вампиром» вновь дало им веский повод для этого. А для того чтобы
играть в свои игры, бессмертным непременно нужен повод. Им нужен толчок, стимул
для возбуждения. Для них это все равно что кровь. – Голос его на секунду
показался мне усталым и измученным.
Он глубоко вздохнул. Я заметил, что ему нелегко говорить об
этом. Мне хотелось вновь крепко обнять его, однако я сдержался.
– Впрочем, сейчас, по-моему, они собираются уничтожить
тебя, – снова заговорил он. – А уж как выглядишь ты, им прекрасно
известно. – Он едва заметно улыбнулся. – Ваша внешность известна
абсолютно всем, месье рок-звезда.
Улыбка его стала шире. Однако голос его, как всегда, был
тихим, а тон – вежливым и благовоспитанным. От избытка чувств лицо его слегка
порозовело. Однако оно ничуть не изменилось. И наверное, не изменится никогда.
Я обнял его за плечи, и мы направились в сторону от дома,
подальше от льющегося из него света. Пройдя мимо огромного серого скелета
вертолета, мы двинулись через выложенное солнцем поле в сторону холмов.
Мне казалось, что переполняющее меня счастье причиняет мне
мучительную боль и что от избытка его я буквально горю как в огне.
– Ты все-таки не собираешься отказываться от своих
намерений? – спросил он. – Я говорю о завтрашнем концерте.
Опасность для всех нас! Что это было? Предупреждение или
угроза?
– Нет конечно! Ничто в мире не сможет остановить меня и
помешать сделать так, как я задумал.
– Мне очень хотелось бы тебя остановить. Мне следовало
прийти к тебе раньше. Я заметил тебя еще неделю назад, но потом потерял из
виду.
– А почему ты хочешь воспрепятствовать мне?
– Сам знаешь почему, – ответил он. – Мне
необходимо поговорить с тобой.
