Я не видел абсолютно никакой возможности избежать встречи с
отвратительными чудовищами. Впереди нас ждала битва. Ситуация мало чем
отличалась от той, когда я направлялся в горы, чтобы сразиться с волками, не
имея ничего, кроме клокочущей в душе ярости и воли к победе.
Едва достигнув тесного скопления крестьянских домиков в
районе Монмартра, буквально на доли секунды мы почувствовали присутствие тварей
и услышали слабые отголоски их ропота. Это эхо вызывало во мне столь же
неприятное ощущение, как и нездоровые, ядовитые испарения.
Чтобы как следует подготовиться к битве, нам с Габриэль
необходимо было срочно подкрепиться.
Мы остановились возле одного из крестьянских домов,
прокрались через сад к задней двери и вошли. Внутри мы обнаружили мужчину и
женщину, дремлющих возле пустого очага.
Когда все было закончено, мы вместе вышли в небольшой огород
и остановились, глядя в серое небо и прислушиваясь к тому, что происходит
вокруг. Никаких признаков присутствия тварей. Вокруг стояла полная тишина. Мы
ощущали только приятное тепло разливающейся по нашим телам крови и приближение
дождя, которым грозили сгущающиеся в небе тучи.
Я мысленно отдал приказ мерину подойти и, собрав поводья,
повернулся к Габриэль.
– Думаю, нам ничего не остается, кроме как отправиться
в Париж, – сообщил я. – И если они встанут на нашем пути, мы
встретимся с ними лицом к лицу. Но прежде чем они появятся и вновь начнут
против нас войну, мне необходимо успеть кое-что сделать. Я должен позаботиться
о Ники. Мне надо поговорить с Роже.
– Тебе не кажется, что сейчас не время заниматься этой
присущей смертным ерундой? – спросила она.
Ее светлые волосы и одежда по-прежнему были испачканы
могильной грязью, и сейчас она походила на ангела, вывалянного в помоях.
– Я не позволю им помешать мне выполнить то, что я
задумал, – сказал я.
Она в ответ глубоко вздохнула.
– Ты хочешь привести их прямо к своему любимому месье
Роже?
Сама мысль об этом привела меня в ужас. С неба упали первые
капли дождя, и, несмотря на выпитую кровь, мне вдруг стало очень холодно. Еще
немного – и начнется настоящий ливень.
– Хорошо, – кивнул я, – мы все равно не
сможем что-либо сделать, пока все не закончится.
Вскочив на коня, я подал ей руку.
– Обиды и оскорбления только подталкивают тебя к
действию… – промолвила она, продолжая изучать меня внимательным
взглядом. – Все, что они сделают или попытаются сделать, придаст тебе еще
больше сил.
– Глупость, присущая только смертным! – ответил
я. – Поехали.
– Лестат, – вновь заговорила она, и голос ее при
этом звучал очень ровно и спокойно, – помнишь, убив твоего конюшего, они
надели на него дворянский сюртук? Ты рассмотрел этот сюртук? Ты когда-нибудь
видел его раньше?
Снова этот проклятый сюртук из красного бархата!..
– Лично я уже видела его, – продолжала она. –
Я часами смотрела на него, лежа в своей кровати в парижском доме. Это сюртук
Никола де Ленфена!
Не говоря ни слова, я долго смотрел на нее, но совершенно ее
не видел. Во мне безмолвно кипела ярость. Да, именно ярость, ибо пока еще я не
видел причин для печали и горя. Так, во всяком случае, я в тот момент думал.
Потом мои мысли смешались.
Я подозревал, что она до сих пор не знает всю силу наших
страстей, не понимает, что они способны полностью парализовать нас. Мне
показалось, что губы мои шевельнулись… но с них не слетело ни звука.
– Вряд ли они убили его, Лестат, – промолвила она.
Я вновь попытался заговорить, спросить ее, почему она так решила, но не смог. Я
лишь стоял и всматривался в пространство.
– Я почти уверена, что он жив, – сказала
она, – и что он – их пленник. Иначе они бы оставили его тело и не стали
возиться с мальчишкой.
– Возможно, ты права, а возможно, и нет. – Я сумел
наконец, хотя и с трудом, выдавить из себя несколько слов.
– Камзол должен был послужить предупреждением.
У меня не было больше сил выносить все это.
– Я отправляюсь за ними, – сообщил я. – Может
быть, тебе стоит вернуться в башню? Если я потерплю поражение…
– Я не собираюсь покидать тебя ни при каких
обстоятельствах, – перебила она меня.
Когда мы добрались до бульвара Тамплиеров, дождь уже лил
вовсю и мокрая мостовая отражала свет тысяч фонарей.
В голове моей созрел определенный план действий, хотя возник
он скорее интуитивно, чем в результате здравых размышлений. Я был как никогда
готов к бою. Но прежде нам необходимо было выяснить ситуацию. Сколько их? Что
им на самом деле нужно? Хотели они схватить и уничтожить нас или намеревались
лишь нагнать страху и заставить нас убраться отсюда? Я вынужден был подавить
ярость, напоминая себе, что они совершенно по-детски полны предрассудков, что
их очень легко запугать и разогнать.
Едва мы подъехали к высоким старинным домам возле собора
Нотр-Дам, я услышал их присутствие. Они были совсем рядом. Я чувствовал
исходящую от них вибрацию и видел мгновенные вспышки серебристого свечения.
Габриэль выпрямилась и положила левую руку мне на грудь, а
правой взялась за рукоять своей шпаги.
Мы свернули в извилистую аллею и поехали наугад в полной
темноте. Тишину нарушал лишь громкий цокот железных конских подков, и я изо
всех сил старался, чтобы эти звуки не лишили меня присутствия духа.
Кажется, мы увидели их одновременно.
Габриэль прижалась спиной ко мне, а я с трудом подавил
вскрик, чтобы они не подумали, будто я испугался.
По обе стороны узкого проезда высоко над нашими головами
возникли белые лица. Они прятались за навесами крыш, и на фоне темного неба
сквозь серебряные струи дождя видно было слабое свечение.
Я дал шпоры коню, и он понесся вперед, громко стуча и
царапая подковами мостовую. Они, словно крысы, помчались по крышам, так тонко и
тихо завывая на ходу, что обычные смертные не могли их услышать.
Габриэль вскрикнула. Впереди мы увидели белые тени,
скользящие вниз по стенам, а сзади раздался тихий топот ног по мостовой.
– Вперед! – крикнул я, вытаскивая из ножен шпагу и
направляя коня прямо на две фигуры, одетые в лохмотья. – Прочь с дороги,
мерзавцы!
Из-под копыт раздались жуткие вопли.
