Однако нужно было сделать еще кое-что. Общество пришло в
волнение, вокруг царил хаос. Кто-то бросился на помощь мальчику, другие
взволнованно переговаривались между собой. Лишь предводитель стоял неподвижно,
точно во сне.
Воспользовавшись мгновением, я рванулся вперед, быстро
взобрался на костер и выломал переднюю стенку маленькой деревянной клетки.
Никола был похож на живой труп. Глаза его остекленели, а рот
непрерывно подергивался, не то улыбаясь мне с другой стороны могилы, не то
выражая ненависть и презрение. Я буквально выволок его из клетки и стащил вниз,
на грязный пол. Никола дрожал как в лихорадке, вырывался из моих рук, пытался
оттолкнуть меня и едва слышно ругался на чем свет стоит. Я не обращал на это
никакого внимания, точнее, старался сделать вид, что ничего не происходит.
Старая королева следила за нами как завороженная. Бросив
взгляд на Габриэль, я не увидел на ее лице и тени страха. Тогда, вытащив из
жилетного кармана жемчужные четки, я встряхнул их, так чтобы распятие оказалось
внизу, и надел на шею Никола. Он какое-то мгновение пристально смотрел на
маленькое распятие и вдруг расхохотался. В его смехе металлом звенели презрение
и злоба. Это были совсем иного рода звуки, чем те, которые могли издавать
вампиры. В его эхом отдающемся от стен смехе остро ощущалось биение
человеческой крови, полнота и насыщенность человеческой жизни. Он неожиданно
разрумянился, от него исходило тепло – он был единственным человеком среди нас,
словно ребенок среди фарфоровых кукол.
Общество пришло в неописуемое волнение. Оба потухших факела
продолжали валяться в грязи. Никто не протянул к ним руку.
– Теперь, по вашим же законам, вы не можете причинить
ему вред, – сказал я. – Однако божественную защиту подарил ему
вампир. Как же это понимать, растолкуйте!
Говоря, я продолжал тащить Ники вперед, пока наконец
Габриэль не заключила его в свои объятия.
Он не сопротивлялся, но смотрел на нее, не узнавая, и даже
коснулся пальцами ее лица. Она отвела их в сторону, как руки ребенка, и
продолжала внимательно следить взглядом за мной и предводителем.
– Если вашему предводителю нечего вам сказать, то говорить
буду я, – вновь обратился я к ним. – Идите и вымойтесь в водах Сены,
а потом оденьтесь, как подобает людям, если еще помните, как это делается.
После того, не привлекая к себе излишнего внимания, живите среди людей. Ведь
именно в этом и состоит ваше предназначение.
Поверженный мною мальчик, оттолкнув тех, кто помог ему
встать на ноги, пошатываясь, вновь вышел на середину круга.
– Арман! – умоляющим тоном обратился он к молча
стоящему предводителю. – Призови всех к порядку! Арман! Скорее! Спаси всех
нас!
– Какого, скажите мне, дьявола вам даны красота,
проворство и ловкость, способность видеть то, чего не видят другие, и умение
очаровать кого угодно?
Все глаза были устремлены на меня, и только сероглазый
мальчик без устали, но тщетно продолжал выкрикивать одно и то же имя:
– Арман!
– Вы напрасно растрачиваете свой Дар! – говорил
я. – Хуже того, вы лишаете всякого смысла свое бессмертие! Ничто в мире,
кроме, пожалуй, жизни самих смертных, не может быть более нелепым и
противоестественным, чем пребывание в плену предрассудков собственного
прошлого.
Наступила абсолютная тишина. Я мог слышать слабое дыхание
Никола. Я ощущал исходящее от него тепло. Чувствовал, как притупленный интерес
к происходящему борется в его душе с самой смертью.
– Разве нет у вас хитрости и смекалки? – звенящим
в полной тишине голосом спрашивал я. – Разве вы лишены умения и
мастерства? Как я, сирота, смог обнаружить и использовать огромное количество
возможностей, в то время как вы, заботливо опекаемые столь злобными родителями, –
я кивнул в сторону предводителя и дрожащего от ярости сероглазого
мальчика, – способны лишь ползать, как слепые кроты, под землей?
– Разгневанный сатана своей властью швырнет тебя в
самую бездну ада! – собрав последние силы, выкрикнул мальчик.
– Ты все время твердишь об этом, – ответил
я, – но, как видишь, ничего подобного не происходит. И все тому свидетели!
Вампиры согласно зашумели.
– Если ты действительно веришь, что это должно
случиться, зачем тогда нужно было притаскивать нас сюда?
Голоса в мою поддержку зазвучали громче.
Я взглянул на маленькую, безнадежно поникшую фигурку
предводителя, и следом за мной все головы повернулись в его сторону. Даже
безумная королева вампиров остановила на нем свой взгляд.
– Все кончено… – прозвучал вдруг в наступившей
тишине его голос.
Даже те, кто корчился в муках за стенами этого зала, не
проронили ни звука.
– Уходите! Уходите все! Это конец! – снова
послышался его голос.
– Нет, Арман! Нет! – молил его мальчик.
Однако все остальные, закрыв лица руками и что-то шепча, уже
пятились и уходили. Литавры были отброшены в сторону, а единственный оставшийся
факел горел на стене.
Я не сводил взгляда с предводителя, понимая, что его слова
вовсе не означают, что нас освободят.
После того как он силой выпроводил мальчика следом за
другими вампирами и возле него осталась только королева, он повернулся и
пристально взглянул на меня.
Глава 3
Огромное пустое помещение с невероятно высоким сводчатым
потолком, тускло освещенное единственным факелом, где остались стоять
посередине только двое вампиров, показалось мне еще более ужасным и
отвратительным.
Уйдут ли вампиры с кладбища, размышлял я про себя, или будут
в нерешительности топтаться у подножия лестницы? Позволят ли мне увести отсюда
Никола? Мальчик, конечно, будет где-то поблизости, но он слаб, а королева не
станет ничего предпринимать. Значит, реальную угрозу представляет только
предводитель. Однако я не должен торопиться и действовать опрометчиво.
– Арман, – как можно более уважительно обратился я
к нему. – Могу я называть тебя так? – Я подошел ближе, внимательно
следя за выражением его лица. – Ты, несомненно, главный среди них. А
потому именно ты можешь все нам объяснить.
