– Я никогда не лгу, – ничуть не смущаясь, ответил
я. – Во всяком случае тем, кого не люблю. Парижане не хотят больше терпеть
у себя под боком отвратительный запах и дышать гнилым воздухом. Символы мертвых
не имеют для людей такого значения, какое придаете им вы. Пройдет несколько лет
– и на этом месте появятся новые дома, улицы и рыночные площади. Рационализм и
практичность – вот символы восемнадцатого века.
– Замолчи!.. – прошептал он. – Кладбище
Невинных мучеников существует столько же, сколько существую я сам!
Его юное личико напряглось.
И только королева оставалась невозмутимой.
– Неужели ты не понимаешь? – спокойно продолжал
я. – Сейчас совсем другое время. Новый век требует новой разновидности
зла. И это новое зло – я! – Я на секунду остановился, пристально глядя на
него. – Я вампир нового века!
Он не мог предвидеть такого поворота событий. И впервые за
все это время я заметил в его глазах проблеск мучительного понимания, проблеск
настоящего страха.
Я сделал успокаивающий жест.
– Что же касается сегодняшнего происшествия в
церкви, – осторожно начал я, – согласен, оно было глупым. А мое
выступление на сцене театра и того хуже. Признаю, это были грубейшие ошибки. Но
ты знаешь, что не они стали причиной твоего враждебного отношения ко мне.
Забудь о них на минуту и постарайся увидеть мою красоту и власть. Постарайся
понять, какое зло я собой представляю. Я странствую по миру в облике
обыкновенного смертного – самый худший из демонов, чудовище, ничем не
отличающееся от любого другого обитателя этого мира.
Королева вампиров хрипло засмеялась. Я отчетливо ощущал
исходящую от нее симпатию, в то время как он источал лишь боль.
– Подумай об этом, Арман! – мягко, но настойчиво
продолжал я. – Почему смерть должна прятаться в тени? Почему должна ждать
у ворот? Нет такой спальни и такого бального зала, куда я не мог бы войти.
Смерть на фоне теплого сияния пламени камина! Смерть, крадущаяся на цыпочках по
коридору! И все это – я! Ты говоришь о Темном Даре? Но ведь его-то я и
использую!
Я – Господин Смерть, одетый в кружева и шелк! И прихожу
затем, чтобы погасить свечу жизни! Я – червоточина в самой сердцевине розового
цветка!
Никола слабо застонал.
Мне показалось, что я услышал также и вздох Армана.
– Нет такого места, где они могут от меня
спрятаться, – говорил я, – утратившие веру в Бога, слабые существа,
намеревающиеся уничтожить кладбище Невинных мучеников. И нет таких запоров,
которые могли бы меня удержать!
Он по-прежнему молча смотрел на меня и казался очень
печальным и спокойным. В его слегка потемневших глазах не было и следа злобы
или ярости.
– Это, конечно, великолепная миссия, – после
долгого молчания наконец заговорил он, – жить среди людей и безжалостно их
уничтожать. Но ты так ничего и не понял.
– О чем ты? – спросил я.
– Ты не сможешь вынести это. Ты не выживешь среди
людей!
– Но я же жив. Старинные таинства уступили место новым.
И кто знает, что случится потом? В тебе не осталось поэзии. Поэзия в том, что
представляю собой я!
– У тебя не хватит сил. Ты даже не понимаешь, о чем
сейчас говоришь. Ведь ты появился совсем недавно и еще слишком молод.
– И все-таки он достаточно силен, этот почти
ребенок, – задумчиво произнесла королева. – И его прекрасная спутница
тоже. Эти двое способны мыслить очень здраво.
– Вы не можете жить среди людей! – настаивал на
своем Арман.
Его лицо на мгновение вспыхнуло, но я знал, что он мне
больше не враг. Скорее, он походил на старшего по возрасту, проявляющего ко мне
интерес и стремящегося высказать нелицеприятную правду. И в то же время он
напоминал ребенка, с мольбой обращавшегося ко мне за разъяснениями. В этом
соединении взрослого и ребенка, умоляющего меня выслушать все, что он хочет
сказать, и состояла его главная сущность.
– Но почему? Говорю тебе, я принадлежу к обществу
людей. Именно их кровь делает меня бессмертным!
– О да, бессмертным! Но ты не имеешь даже слабого
представления о том, что это такое! Для тебя это пока всего лишь слово. Вспомни
и попытайся вдуматься в судьбу своего создателя. Почему Магнус шагнул в пламя?
Для нас это как прописная истина, а ты не догадываешься о ней. Если ты станешь
жить среди людей, то со временем просто сойдешь с ума. Невероятно тяжело
видеть, как стареют и умирают люди, как возникают и рушатся целые королевства,
страшно терять все, что ты понимал и любил! Кто, скажи, способен такое вынести?
Со временем ты неизбежно превратишься в беснующегося от отчаяния безумца. Твое
бессмертие служит тебе защитой и спасением! Как ты не понимаешь, что это вечный
порядок вещей, изменить который никто не в силах?!
Осознав, какое слово только что произнес – «спасение», он
вдруг замолк, а слово эхом отозвалось в пустом помещении и заставило Армана
произнести его еще раз, теперь уже едва слышно.
– Арман, – мягко обратилась к нему
королева, – всем нам хорошо известно, что безумие может поразить даже
самого старшего из нас, независимо от того, следует он древним законам или
пренебрегает ими. – Она взмахнула белоснежными руками с длинными ногтями,
словно собираясь напасть на него, и расхохоталась, встретив в ответ его
холодный взгляд. – Ведь я в не меньшей степени, чем ты, почитала старинные
законы и следовала им и тем не менее все равно потеряла разум. Разве я не
права? Может быть, именно поэтому я и соблюдала правила так строго?!
Не желая соглашаться с ней, он сердито покачал головой.
Разве сам он не служит вечным доказательством того, что все должно быть именно
так, как говорит он?
Королева приблизилась вплотную ко мне и, взяв за руку,
развернула к себе лицом.
– Неужели Магнус ничего не сказал тебе, сынок? –
спросила она.
Я ощущал исходящую от нее невероятную силу и властность.
– Пока все остальные оставались в этом священном месте,
я одна отправилась через заснеженные поля, чтобы отыскать Магнуса, –
продолжала королева. – Моя сила теперь так велика, что кажется, будто у меня
могут вырастать крылья. Я добралась до окна его комнаты, и потом мы долго
гуляли под прикрытием зубчатой стены, где нас не мог видеть никто, кроме
сиявших высоко в небе звезд.
Она придвинулась ко мне еще ближе и сильно сжала мою руку.
