Единственной вещью, которую он любил при жизни, была
скрипка. А вдруг она и сейчас заставит его очнуться? Когда я вложу инструмент
ему в руки, у Ники, возможно, появится желание вновь сыграть на ней. Но теперь
он будет играть совсем по-другому, с новым мастерством, и, быть может, все
изменится, холод в моем сердце постепенно растает.
Как только Габриэль проснулась, я рассказал ей, что
собираюсь сделать.
– Но как же быть с остальными? – спросила
она. – Тебе нельзя ехать в Париж одному.
– Нет, я все-таки поеду, – настаивал я. – Ты
должна остаться с ним, потому что нужна ему. Если эти паразиты появятся здесь,
они легко выманят его из башни. К тому же я хочу выяснить, что происходит в
склепах Невинных мучеников. Необходимо знать, действительно ли мы получили хотя
бы временную передышку.
– И все же мне не нравится, что ты едешь один, –
покачала она головой. – Знаешь, если бы не моя уверенность в том, что мы
должны обязательно еще раз встретиться с их предводителем и о многом
расспросить его и старую королеву, я настояла бы на отъезде из Парижа сегодня
же вечером.
– Но чему они могут нас научить? – холодно спросил
я. – Тому, что Солнце вращается вокруг Земли и что Земля плоская?
Однако я тут же устыдился резкости своих слов.
Одну загадку они, возможно, все-таки смогут мне объяснить:
почему созданные мною вампиры способны слышать мысли друг друга, в то время как
сам я лишен такой возможности? Хотя в тот момент я был так поглощен чувством
отвращения к Ники, что был не в состоянии думать о чем-либо другом.
Я смотрел на нее и думал о чудесном превращении,
произошедшем с нею благодаря волшебной силе Обрядов Тьмы. Они возвратили ей
былую красоту и вновь сделали ее богиней моего детства. Но перерождение Ники
больше походило на смерть.
Даже если она и не могла прочесть мои мысли, сердцем она
прекрасно сумела понять мое состояние.
Мы обнялись.
– Будь осторожен, – сказала она на прощание.
Мне обязательно нужно было проникнуть в его квартиру, чтобы
отыскать там скрипку. Кроме того, оставался еще бедняга Роже. Я должен был
придумать для него какие-то объяснения, наговорить ему кучу небылиц. К тому же
идея отъезда из Парижа захватывала меня все больше и больше, а следовательно,
необходимо было подготовиться и успеть сделать еще очень многое.
В течение нескольких часов, однако, я делал все, что мне
хотелось, притворяясь, что нет ни кладбища Невинных мучеников, ни общества
вампиров в его подземных склепах, что Ники все еще жив и находится в
безопасности. Я охотился в Тюильри, на бульварах и воображал, что весь Париж
принадлежит мне.
Однако я все время прислушивался, нет ли кого поблизости, и
не переставал думать о старой королеве. Я обнаружил их присутствие там, где
меньше всего этого ожидал, – на бульваре Тамплиеров, возле театра Рено.
Странно, что вампиры осмелились появиться в местах света,
как они их называли. Однако я твердо знал, что несколько из них прячутся позади
театра. На этот раз от них исходила не злоба, а только отчаянное возбуждение.
Почувствовав, что я совсем рядом, они пришли в неописуемое волнение.
Потом я увидел лицо темноглазой женщины-вампира со
спутанными, как у ведьмы, волосами. Она выглядывала из аллеи, на которую
выходила задняя дверь театра, и манила меня рукой.
Несколько минут я скакал взад и вперед по аллее. На бульваре
царила обычная для весеннего вечера суета: один за другим катились экипажи,
между которыми сновали толпы пешеходов; двери ярко освещенных театров были
распахнуты настежь, приглашая на представления публику, а прямо на тротуарах
выступали сотни уличных музыкантов, жонглеров и акробатов. Стоит ли мне
покинуть все это ради разговора со столь странными существами? Я прислушался.
Их было четверо. Они были в ужасе. И они ждали меня с отчаянной надеждой.
Ладно. Я повернул лошадь и въехал в темную аллею. Они с
нетерпением поджидали меня чуть дальше, сбившись в кучку возле каменной стены.
Больше всего меня удивило присутствие среди них сероглазого
мальчика. На лице его было написано недоумение. За спиной у него стоял высокий
худой мужчина-вампир, к которому прижималась миловидная женщина, – оба
были замотаны в лохмотья и походили на прокаженных. Заговорила со мной та самая
темноглазая красотка, которая смеялась на ступенях лестницы, ведущей в
подземный склеп кладбища Невинных мучеников.
– Ты должен помочь нам! – шепотом воскликнула она.
– Разве? – откликнулся я, пытаясь успокоить
кобылу, которой явно было не по душе их общество. – И с какой это стати я
должен вам помогать?
– Он уничтожает нашу общину, – ответила она.
– Уничтожает всех нас… – не глядя на меня,
произнес мальчик.
Он стоял, упершись взглядом в камни мостовой, и я сумел
поймать и увидеть те мысленные картины, которые он мне посылал: горящий посреди
склепа погребальный костер и Арман, силой заставляющий своих подданных
бросаться в огонь.
Я постарался избавиться от видения, но теперь все они
посылали мне страшные образы. Темноглазая женщина пристально смотрела мне прямо
в глаза, заставляя меня увидеть все еще яснее: Арман, размахивающий обугленным
куском бревна, подталкивающий им в огонь своих вампиров и бьющий тех, кто
пытался выскочить обратно.
– Господи! – воскликнул я. – Но ведь вас же
было не меньше дюжины! Неужели вы не могли оказать сопротивление?
– Мы вступили в борьбу и потому сейчас находимся
здесь, – ответила женщина. – Он сжег сразу шестерых, остальным
удалось сбежать. Мы были в ужасе и днем укрывались в самых немыслимых местах.
Нам никогда не приходилось делать это раньше. Мы спали только в своих могилах.
Не знали, что будет с нами дальше. А когда проснулись, он был уже там. Ему
удалось уничтожить еще двоих. Остались только мы. Он вскрыл даже самые глубокие
склепы и сжег тех, которые были обречены страдать там от голода. Завалил землей
проходы к постоянному месту нашего сбора.
Мальчик медленно поднял голову.
– Это ты во всем виноват, – сказал он. – Это
ты привел всех нас к гибели.
Женщина выступила вперед.
– Ты обязан нам помочь, – вновь заговорила
она. – Ты должен создать новое общество и научить нас жить так, как живешь
ты.
– А что с великой старой королевой? – спросил я.
