Камерон запустил бокалом в стену, наблюдая, как он разбивается вдребезги. Вот так же разлетается на куски его сердце. Сердце, которое он поклялся никому не отдавать.
Камерон встал в пять утра. Зная об отъезде Диди, он не смог заснуть. На полу лежали разбросанные вещи Диди. Обычное для нее дело. Ему хотелось собрать их и положить в корзину для грязного белья, но потом он передумал. Это ей больше не нужно.
«Было бы лучше, если бы сегодня я держался от нее подальше», — думал он, прибираясь на кухне.
Камерон держал в руке подсвечники и размышлял, что делать с розами, когда появилась Диди.
— Доброе утро. — Ее тон был натянут и вежлив.
Самообладание давалось ей очень нелегко, судя по поджатым губам, бледному лицу и глазам, закрытым розовыми очками.
— Доброе утро, — твердо и официально произнес Камерон и с преувеличенной осторожностью поставил подсвечники на кухонный стол.
Диди достала сок из холодильника.
— Можно оставить у тебя кое-что из вещей до тех пор, пока я не найду жилье?
— Конечно.
— Ты проследишь, чтобы «Перед искушением» вернули мне в целости и сохранности?
— Диди… эту картину вчера продали.
Повернувшись, она свирепо уставилась на него:
— Она не предназначалась для продажи.
— Извини. Работник галереи не знал об этом. Ее продали за большие деньги.
Камерон сообщил ей пятизначную сумму.
— Плевать на деньги, — бросила Диди, но уже спокойнее. Она была довольна вырученной за картину суммой. И все же девушка добавила: — Ты не имел права. Никакого права позволять, чтобы ее продали.
— Доходы от продаж пойдут на благие цели. — Камерон принялся вытирать мойку.
— Сегодня вечером ты свободен?
Кам повернулся и увидел, что она смотрит на него в упор. Он отвел взгляд.
— Да, — осторожно ответил он, — а что?
— Я про выигранные приглашения на ужин при свечах. Столик заказан на семь вечера. Встретимся в ресторане.
С одной стороны, Камерону хотелось воспользоваться вторым шансом; но, с другой стороны, он понимал, что при сложившихся обстоятельствах продолжать отношения с Диди — верх глупости.
— Я приду. — Он едва сдерживался, желая подойти ближе и вдохнуть ее запах. — Не стоит нам расставаться чужими людьми.
Диди выпила сок.
— Тогда позвони мне, когда приедешь в город.
— В какой?
— Я отправляюсь домой, в Сидней.
— Диди, твое творчество, галерея…
Поставив стакан на стол, она аккуратно сложила кухонное полотенце и повесила его на спинку стула.
— Красоту можно творить в любом месте. Если хочешь, я буду выставлять свои работы в твоей галерее.
— Конечно, хочу.
— Пора поговорить с родителями. Нам нужно кое-что обсудить. Я поживу у них.
— Ты не сказала мне, кто твой отец, — нарочито беспечно произнес Камерон.
— Нет. — Диди была удивлена, что он знает ее отца.
— Вчера вечером я слышал, как о нем говорили.
Она неторопливо кивнула и испытующим взглядом уставилась на Камерона, бросая ему вызов:
— Полагаю, у нас обоих есть секреты, Камерон Блэк.
Диди собрала вещи, которые хотела забрать с собой в Сидней. Остальное добро она сложила в коробки. Закончив, Диди позвонила Эйми и назначила той встречу с Камероном в ресторане, по выигранному приглашению. Затем она вышла прогуляться, чтобы набраться сил перед окончательным расставанием.
Приехав домой, чтобы переодеться к ужину, Камерон обнаружил, что квартира пуста. Приняв душ и одевшись, он вошел в ресторан ровно в семь вечера. Войдя в великолепный зал, Кам не обнаружил там Диди.
— У вас зарезервирован столик, сэр? — Рядом с ним появился вышколенный официант с двумя меню.
— Я жду здесь мисс О’Фланаган. Похоже, что ее пока нет.
Официант кивнул:
— Прошу вас сюда. — Он провел Кама к кабинкам у задней стены. — Это здесь, сэр.
— Нет… это… — Камерон умолк, увидев знакомые синие глаза. Причем не затуманенный наркотиками и депрессией равнодушный взгляд, который он помнил, а веселый, ясный и живой. Его сердце перевернулось в груди; тайная душевная боль, которую он прятал четырнадцать лет, ушла.
— Привет, братишка.
— Эйми, — почти шепотом произнес он, — как?..
— Это устроила Диди. — Эйми налила воду в бокал и поставила на стол перед ним.
Дрожащей рукой Камерон поднес бокал к онемевшим губам. Неторопливо выпив воду, чтобы успокоиться, он заговорил:
— Не понимаю. Ладно, не важно.
Кам подошел к сестре и заключил ее в объятия. Он с радостью вдохнул исходящий от нее цитрусовый аромат шампуня, а не перегара и наркотиков.
— Где Диди? — спросил он.
— Она посидела со мной какое-то время, чтобы удостовериться, что я не сбегу.
— Она была здесь?
Эйми кивнула:
— Диди поймала меня на днях у дома, где ты живешь. У нас был долгий разговор. — Она переплела пальцы с пальцами Камерона, ее глаза мерцали в пламени свечи. — Теперь будем говорить мы с тобой. Начнем с того дня, когда я в последний раз видела тебя…
— Ты ведь любишь ее.
Кам сжал чашку с кофе.
— Все не так просто, Эйми.
— Да, непросто. — Сестра пристально посмотрела на него. — Когда любишь, не будешь разочаровываться в этом человеке. Никогда. Ты не отказался от меня, хотя мог развернуться и уйти, ибо я была безнадежна.
— Это другое. — Он уставился в чашку. — Наши отношения с Диди были временными.
— Так говорит и она. Ты…
Камерон покачал головой.
— Сейчас ей нужно разобраться в отношениях со своей семьей. Она должна побыть одна.
Диди наблюдала за воссоединением Камерона и Эйми с приличного расстояния, в окно ресторана. Она знала, что Камерон ее не увидит и ей удастся немного посмотреть на него сквозь слезы перед тем, как она сядет в ожидающее ее такси.
Три часа спустя Диди с двумя пухлыми чемоданами стояла у родительского особняка. Она набрала код, и железные ворота плавно открылись. Перед ней простиралась огромная лужайка.
Уняв волнение, Диди приказала себе высоко держать голову.
Достав ключи, она открыла дверь и вошла внутрь.
В нос ударил знакомый аромат маминых французских духов. Огромная ваза по-прежнему стояла на антикварном столе красного дерева.
Ничего не изменилось, и в то же время все казалось иным.
