— Через постель принца Раифа Коури.
Анна замерла с поднятым штопором в руке:
— Что?
— Ты меня слышала.
— Это что-то новенькое.
— Но у них есть фотография.
— И что с того? — В газетах уже мелькали сотни ее фотографий, и лично ей больше всего нравилась та, на которой она проливает кофе себе на блузку перед Метрополитен-оперой.
— На ней ты целуешь принца.
Анна почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.
— И на фотошоп не похоже.
Анна подошла к столику, на котором лежала газета.
— Черт, — выдохнула она, любуясь на себя и Раифа. Она обнимает его за шею, их губы соприкасаются в страстном поцелуе…
— Подделка?
— Это было в Райясе. — Но кто мог тогда их снять?
— Так это правда? — Дарби прямо засветилась от радости. — Ты переспала с Раифом Коури?
— Нет, конечно. Но я его поцеловала. — И как бы ей сейчас ни хотелось свалить все на фотошоп, было бессмысленно отрицать правду. — Мы поцеловались один-единственный раз. И больше ничего не было. Но бог ты мой, это произошло на другом конце света, за высоченными дворцовыми стенами!
Анна невольно вспомнила тот волшебный поцелуй перед тем, как она улетела из Райяса. Можно подумать, что она и так редко его вспоминала.
— А ты и не говорила, что успела в него влюбиться.
— А я в него и не влюблялась. Он — заносчивый нахал, и к тому же твердо уверен, что я — воровка и врунья.
— А он неплохо целуется для заносчивого нахала, — улыбнулась Дарби, еще раз взглянув на фотографию.
— Но это же не я его целую, а он меня, — соврала Анна.
Пусть все действительно и начал Раиф, но она уже через секунду ему с готовностью ответила.
— Так это он в тебя влюбился? — протянула Дарби так, как будто просчитывала все возможные варианты.
— Это не романтический поцелуй, а обычная демонстрация силы. Этакий способ показать, кто тут хозяин.
— Как-то не похоже, чтобы ты сильно сопротивлялась.
Что ж, с правдой не поспоришь, ведь, как бы ей сейчас ни хотелось все изменить, тогда она действительно даже и не думала сопротивляться. Пусть Раиф заносчив и упрям, но при этом он еще и чертовски сексуален и отлично умеет целоваться. И когда их губы встретились, между ними что-то навсегда изменилось, однако Дарби об этом знать не нужно.
Ведь ей и самой непросто было забыть всю ту историю.
— Раиф всего лишь хотел показать, что это — его страна и он может делать в ней все, что захочет, и я ничем не смогу ему в этом помешать. И следующим же рейсом я улетела.
— Например?
— Что — например?
— Ты сказала, что он может там делать все, что захочет. Например?
Анна пожала плечами и вернулась к бутылке вина, в котором сейчас нуждалась как никогда.
— Например, обложить бедных непосильными налогами, отобрать частную собственность, национализировать любое предприятие или бросить ни в чем не повинного человека в тюрьму.
— И он собирался бросить в тюрьму тебя?
— Точно не знаю.
— Но вместо этого он тебя поцеловал?
— Наверное, и вряд ли он думал, что ему понравится. Но ему понравилось, и он на минуту отвлекся, так что у меня появилась возможность спастись бегством.
— А почему ты мне раньше об этом не рассказывала? — спросила Дарби, доставая два бокала.
— Проще все отрицать, когда ты не рассказываешь все подробности лучшей подруге.
— Да, тебе крупно не повезло, что вас сумел подкараулить какой-то фотограф.
Ладно, у нее в любом случае не слишком хорошо получалось все отрицать. И она все еще чувствовала, как сильные руки Раифа обнимают ее, ее губы до сих пор хранили вкус его губ, а терпкая восточная ночь и тихий океанский бриз не шли у нее из головы. И от одного этого воспоминания по всему ее телу пробежала волна сладостной дрожи.
— Лучше побыстрее все это запей, — откуда-то издалека послышался голос Дарби, и подруга заботливо подтолкнула к ней бокал вина.
Анна уже с благодарностью хотела последовать ее совету, как в дверь позвонили.
— Не открывай, — предложила Дарби. — Вдруг это очередной репортер?
Кроме репортера это еще может оказаться и Эдвина Барроуз, один из членов совета директоров их аукциона, которая любила заскочить к ней вечером, когда выгуливала своего кокер-спаниеля.
И ей просто необходимо рассказать Эдвине и о допросе Интерпола, и о том, откуда взялась эта фотография в газете, ведь Эдвина — одна из ее главных сторонниц в совете, а прямо сейчас ей нужна вся поддержка, на которую только можно рассчитывать.
Так что Анна направилась к домофону, решив, что если это окажется репортер, то она просто соврет и скажет, что Анны нет дома.
— Да?
— Анна? Это принц Раиф Коури, — заявил мужчина с очевидно поддельным акцентом. — Нам нужно поговорить.
— Ну конечно. Можете сразу сказать своему редактору, что ваша попытка не сработала.
Хотя акцент на самом деле весьма неплох, похоже, в «Инквизиторе» люди действительно знают свое дело.
— Вы всерьез считаете, что меня так легко обмануть?
— Ничего не говори! — прошептала Дарби. — Они же обязательно растащат все твои слова на цитаты!
— Мисс Ричардсон… — На этот раз голос был еще более надменным. — А вы серьезно считаете, что я могу так просто оставить вас в покое?
— Что? — тихо спросила Дарби, глядя на застывшую Анну.
— Это он, — выдохнула Анна, чувствуя, как у нее внезапно пересохло горло.
— Он?
Анна кивнула.
— Принц Раиф?
Анна еще раз кивнула. Раиф в Америке, и он знает, где она живет.
— Не впускай его, — предложила Дарби.
Анна чуть не рассмеялась от такого предостережения. Можно подумать, она сама не знает, как опасен может быть Раиф.
Анна вернулась к бокалу и осушила его одним глотком.
— Ни за что на свете.
Глава 2
Раиф никогда не понимал, почему в Америке так настойчиво противопоставляют логике законность, но все же решил не спорить с Тариком и Джорданом и подождать двадцать четыре часа, чтобы встретиться с Анной «законным» путем на благотворительном вечере.
Так что, добравшись до места, Раиф сразу же сделал щедрое пожертвование от имени своей королевской семьи, поздоровался со всеми необходимыми людьми, похвалил платье жены председателя и, больше не отвлекаясь ни на какую ерунду вроде еды и пустой болтовни, отправился на поиски Анны.
