У центрального входа сверкал боками
ярко-оранжевый кабриолет. Несколько пациентов лечебницы, в основном женщины, с
жадностью смотрели на выпендрежный автомобиль. Около машины, привалившись к
крылу, стоял Макс. В руках он держал странную композицию: несколько
ананасов сидели на зеленых ветвях с мелкими листочками. Безумный букет был обернут
в белую бумагу с изображениями собачек, перевязан розовой лентой и выглядел как
подарок для тронувшейся умом Барби.
– Дорогая, экипаж подан, – объявил
Макс.
От растерянности я задала очень глупый вопрос:
– Это что?
– «Порше»-кабриолет! – заорал
Максим. – Как ты просила, цвет «пьяный апельсин». Не нравится? Он кажется
тебе пошлым? Я готов поменять его к вечеру на голубой или розовый!
В руках держу букет твоих любимых растений!
Дамы, стоявшие неподалеку, расцвели улыбками,
больше похожими на оскал обозленных кошек, чем на выражение радости.
– Когда я недавно подарил тебе
розы, – нарочито громко вещал Максим, – то получил букетом по морде и
услышал про ананасиумы. Я самым честным образом пытался раздобыть цветочки, но
о них не слыхивали даже в Голландии. Поэтому решил сам создать новый сорт. Вот,
прошу, «Ананасиум-раритетос», существует только в семи экземплярах.
Максиму удалось здорово меня смутить.
– Да я просто пошутила и насчет «Порше»,
и по поводу букета. Что мне теперь делать с кучей ананасов?
– Придумаешь, – отмахнулся Макс,
быстро обегая кабриолет и открывая дверь со стороны пассажира, – плиз, май
лав!
– Спасибо, лучше поеду на своей, –
попыталась я сопротивляться.
Максим тревожно оглянулся и зашептал:
– Умоляю, не отказывай мне на глазах у
этих мумий, они здесь не зря столпились!
– Ну ладно, – с неохотой согласилась
я и села в очень низкую машину.
– Как ощущение? – осведомился Макс,
устраиваясь за рулем.
– Пока не знаю, – пробормотала я,
пристегиваясь.
– Ключ на старт! – провозгласил
Максим.
Меня вдавило в сиденье, в лицо ударил ветер, а
в уши – грохот. Макс что-то проорал, но я не смогла разобрать ни слова,
решила попросить его притормозить, открыла рот и поняла, что разговаривать в
данной ситуации невозможно.
«Порше» летел с умопомрачительной скоростью,
распластавшись по дороге. Мне, привыкшей к небольшой малолитражке с нормальным
клирингом, казалось, что я сижу в мыльнице, которая подпрыгивает на всех, даже
самых крошечных камушках. Еще пара секунд, и дно кабриолета сотрется до дыр, а
моя попа начнет чиркать по асфальту. В глаза и рот набилась пыль, а по
носу щелкнул пролетавший мимо жук. Я зажмурилась, закрыла руками щеки и
глаза, попыталась съехать с кресла и забиться под торпеду, чему помешал ремень
безопасности.
Бешено воя, «Порше» влетел в населенный пункт,
скакнул вверх, хрюкнул и неожиданно затих. Я наконец-то смогла сделать глубокий
вдох и оторвать ладони от лица, увидела счастливую улыбку Максима и тут же
ощутила на щеке мокрую каплю. Машинально стерев невесть откуда взявшуюся воду,
я глянула на руку и поняла: это не дождик, у кабриолета отсутствует крыша, и
сейчас на меня покакала птичка. Судя по размеру неприятности –
птеродактиль.
Глава 16
– Навоз к деньгам, – живо сказал
Максим.
Вот тут мое терпение закончилось.
Я вылетела из «Порше» с негодующим воплем:
– Оставь меня в покое! Воспитанный
человек никогда не обратит внимания, что со спутницей случилась мелкая
неприятность: допустим, она упала и разорвала чулок или случайно... э...
– ...пукнула, – подсказал
Максим, – я отлично знаю, что в подобном случае нужно обойтись без
комментариев. Но птичьи какашки – к резкому возрастанию доходов, примета
стопроцентно верная, я хотел тебя порадовать. Как поездка? Здорово?
– Ужасно, – простонала я. –
«Порше»-кабриолет – неописуемая гадость. Шумно, грязно, ветрено, ни
поговорить, ни радио послушать! На моей букашке, которая стоит меньше, чем руль
этого пафосного урода, ездить намного удобнее!
– Зато «Порше» гламурнее, сразу понятно,
сколько денег у его владельца, – возразил Максим.
Я уперла руки в боки.
– Значит, так! Я не понимаю, зачем
еле-еле двигаться на восемнадцатисантиметровых шпильках, если можно надеть
туфли с нормальным каблуком и ощущать себя превосходно. Сумка-клатч, которую
предписывается носить с вечерним нарядом, – неудобна, в нее ничего не
влезает. Мобильник, усыпанный брюликами, работает так же, как телефон за пару
тысяч рублей. Назначение сотового – обеспечить связь, и только! Губная
помада за триста долларов смажется, как и ее родственница за четыреста рублей.
В «Порше» я больше не сяду! Кабриолет – жуть на колесах.
– Какую вы себе капризную девушку
нашли, – прощебетал нежный голосок, – а вот мне такие машины в кайф!
Может, прокатите?
Я повернула голову с такой яростью, что
ощутила боль в шее. В шаге от «Порше» стояла стройная блондинка в голубом
сарафане. Длинные волосы незнакомки падали на плечи, низкий вырез почти
полностью открывал грудь, личико сверкало макияжем, а в воздухе плыл аромат
псевдофранцузского парфюма.
– Меня зовут Кэти, – представилась
красавица, – и, поверьте, я никогда не капризничаю. Так я сяду?
Я сделала приглашающий жест рукой:
– Милости прошу!
– Круто, – взвизгнула блондинка и
кинулась к машине.
Я повернулась к Максиму спиной, сделала
шаг, споткнулась о бордюрный камень и шлепнулась. Сначала мне стало больно,
потом смешно. Кое-как я поднялась на ноги и воззрилась на Макса:
– Мог бы и помочь!
Он скорчил гримасу удивления:
– Пару минут назад ты мне объяснила, что
воспитанный человек не обращает внимания, если на его спутницу какает ворона
или девушка падает, пукает...
В первый раз за всю мою жизнь мне
захотелось стукнуть человека кулаком в нос.
– Оставь капризулю, – заканючила
блондинка, – поехали кататься, я покажу тебе отпадный ресторан!
– Прости, киса, – нежно проворковал
Максим, – сегодня никак не могу, мама обидится, она у меня, как ты уже,
наверное, убедилась, с заморочками.
– Никогда не видела твою мать! –
изумилась красотка.
